– Тереза Сен-Клэр должна была встретиться там с Аспен, – ответила ему девушка в переднике горничной. – Наверное, это одна из них.

Ворвавшись в зал, Лайам увидел светловолосую голову, наполовину закрытую дубовыми листьями. Опустившись на мокрый пол рядом с Терезой, Лайам пришел в ужас, обнаружив, что она не шевелится. Он коснулся ее щеки. Она оказалась холодной.

«Она не может умереть. Только бы она была жива», – подумал он. В следующую секунду она издала тихий стон и ее ресницы затрепетали. Его сердце бешено заколотилось, и только в этот момент он осознал, как сильно испугался.

– Тереза. Тереза, ты меня слышишь?

– Что…

Она уперлась ладонью в пол, словно пытаясь выбраться из-под дерева. Лайам попытался поднять сук, придавивший ее к полу, но не смог сдвинуть его с места. Ему не осталось ничего другого, кроме как ждать помощи.

– Не двигайся, – сказал он Терезе. – На тебе лежит дерево.

– Дерево? – Она часто заморгала, и ее разум, похоже, начал проясняться. Ее глаза расширились от страха.

– Не бойся. Мы скоро тебя вытащим. Люди из технической службы уже пошли за бензопилой. Держись.

Десять минут, в течение которых они ждали человека с пилой, показались Лайаму вечностью. Мужчина в серой рубашке привел с собой несколько помощников, и они быстро распилили толстый сук и освободили Терезу. Она сразу приняла сидячее положение и начала стряхивать с одежды листья.

Лайам опустился рядом с ней на колени и, убрав с ее лица мокрые волосы, спросил:

– Ты в порядке?

– Плечо болит. – Она попыталась подняться, но схватилась за левую лодыжку и поморщилась. – И я, похоже, растянула ногу.

Тогда Лайам осторожно подхватил ее на руки и вынес из зала. Он понимал, что привлек к ним с Терезой всеобщее внимание. Николетт Райан даже сфотографировала их на телефон и проводила довольной улыбкой.

Наверное, с его стороны было глупо так печься о женщине, с которой он порвал. Возможно, если бы с Терезой ничего не случилось, он сдержал бы обещание, данное самому себе, и больше не подошел бы к ней. Но, увидев ее на полу под деревом, он понял, что она по-прежнему дорога его сердцу. К сожалению, он так и не знал, как ему избавиться от своих сомнений.

Лайам отнес Терезу в свой номер и положил на диван, затем сходил на кухню, нашел пластиковый пакет, наполнил его кубиками льда из морозильника и вернулся в гостиную.

– Спасибо, – сказала Тереза, когда он приложил лед к ее лодыжке.

– Тебе следует снять мокрую одежду.

Даже несмотря на то, что ее шок еще не до конца прошел, она насмешливо подняла бровь.

– Я могу принести тебе что-нибудь из моих вещей, – поспешно добавил он.

– Ты можешь просто отвести меня в мой номер, – ответила она, но это прозвучало неубедительно.

– Я думаю, что кто-то должен за тобой присматривать.

– И ты вызвался играть роль моей сиделки? – грустно улыбнулась она.

– Я пошел за одеждой.

Когда Лайам вернулся с футболкой и пижамными брюками, она читала договор, который ему сегодня прислал его нотариус. Лайам с утра пробежал документ глазами и оставил его на кофейном столике.

– Почему тебе так трудно доверять людям? – спросила она, подняв на него глаза.

– Потому что мне с раннего детства твердили, что никому нельзя верить на слово.

– Почему?

– Моя мать всегда была убеждена, что другие люди хотели причинить ей вред. У нее было множество косвенных доказательств.

– Я плохо ее знала, но она всегда была со мной вежливой. Даже когда думала, что я спала с ее мужем.

– Она умеет делать так, чтобы ее страхи и сомнения казались разумными. Ей все время казалось, что все сговорились против нее. – Лайам на мгновение закрыл глаза. – После того как она развелась с моим отцом, все стало еще хуже. Она постоянно спрашивала меня, могу ли я доверять своим друзьям. В конце концов я сам начал сомневаться в некоторых из них, хотя для этого не было веских причин.

– Почему твои родители развелись?

– Подозрительность матери сводила отца с ума, и в конце концов он не выдержал и подал на развод.

– Ты думаешь, что это будет мешать нам с тобой… – она посмотрела на договор, который держала в руке, – мешать нам работать вместе?

Лайам понял, что она хотела спросить его вовсе не о том, как будут складываться их деловые отношения.

– Для бизнеса я нанимаю лучших профессионалов и полностью доверяю им определенную работу. Разумеется, после того, как я навел о них справки и не нашел никакой компрометирующей информации в их биографии. С личной жизнью дела у меня обстоят гораздо сложнее. Как я могу быть уверен в том, что женщина, которую я полюблю, не причинит мне боль?

– Разве вообще кто-то может быть в этом уверен? – Тереза отложила в сторону документ. – Думаю, мы с тобой похожи. Я целиком посвя тила себя своему бизнесу и прикрываюсь работой, когда меня спрашивают, почему я ни с кем не встречаюсь. Но правда состоит в том, что ты первый мужчина, с которым мне захотелось быть вместе.

– Я тоже хочу быть с тобой, – ответил Лайам, удивив самого себя этим признанием. – Я просто не знаю, как преодолеть все то, что нас с тобой разделяет.

Тереза кивнула:

– Я тоже этого не знаю.

Тяжело дыша, Изабель перевернулась на спину. Она так устала, что ей было тяжело убрать прядь волос, прилипшую к ее мокрому от пота лбу.

– Черт побери, ты настоящий мастер этого дела, – пробормотала она. – Мне кажется, что я еще не скоро смогу двигаться.

Рассмеявшись, Шейн направился в ванную комнату, чтобы выбросить использованное предохраняющее средство. Регулярный секс явно шел ему на пользу. Все в отеле заметили, что он, несмотря на проблемы, вызванные непогодой, пребывает в приподнятом настроении. Всякий раз, когда коллеги Изабель спрашивали ее, почему он выглядит таким счастливым, она с трудом сдерживала улыбку.

Никто не знал, что у них роман. В отеле они старались не оказывать друг другу знаков внимания. На работе их общение имело сугубо профессиональный характер. Изабель знала, как Шейн дорожит своей репутацией. Кроме того, она не хотела, чтобы кто-то думал, что ей предложили повышение только потому, что она с ним спала.

Изабель довольно улыбнулась. Сейчас она чувствовала себя счастливой. У нее каждый день был потрясающий секс. Помимо этого ей доставляло удовлетворение то, что она смогла превратить прагматичного трудоголика в страстного мужчину, который больше не боялся говорить о том, что было у него на душе.

Вдруг из ванной комнаты донесся поток мрачных ругательств, и Изабель, нахмурившись, приподнялась на локтях и громко спросила: