естественная часть жизни, которой мы забыли, как пользоваться. Зрение, слух – это хорошо, конечно, но порой существует слишком много отвлекающего белого шума. Я устал анализировать то, что мне не требуется сейчас. Я устал вести записи только здесь. Ежедневники за неделю охватывают куда больше. Надо собирать все эмоции здесь, но теперь это невозможно. Я перестал быть только один.

Я могу просто выдохнуть и писать то, о чем чувствую. Да, говорят, это для тех, кто лишен воображения, но все-таки… Я высвобождаю энергию и негатив. Почему бы и нет? Эмоции накапливаются со временем, поэтому даже этот дневник, эта конкретная запись так важна. Я не могу все время строчить раз за разом одно и то же. Некоторым мыслям нужно созреть. Разве тот факт, что дневник заполнен таким образом, что-то меняет в своей сути? И да, и нет. И это здорово!

Я трясусь не от тревоги, а от счастья. Я не могу все время писать ерунду, но сегодня – можно. Оказывается, остальные видят мою тревогу, в том числе и Вероника Николаевна. Но как она ее описывает?! «Ошибки», «Звериное чутье». Эти термины выбивают меня из себя. Я как будто неполноценный человек, что мне чего-то не хватает, вроде руки или ноги. Я хочу больше свободы от нее, не бояться ошибаться. Ведь самый живой язык там, где есть ошибки.

Маргарита Алексеевна заболела. Теперь не поехать в гости, не отобедать хлеба с горчицей. Я давно этого хотел, и вот – пожалуйста! Я ничего не знаю о маме. Где она живет? Чем занимается? Я знаю ответы на этот вопрос, но не могу об этом кому-либо сказать. Что происходит с миром? Меня просто не понимают.

А что насчет психолога? Я должен найти ответы сам, но не могу выбросить свою энергию куда-нибудь. Тревога – сильное топливо, жуткий концентрат. Она дает силы, но не выдает рабочей отдачи. Я просто выжигаю себя на ее занятиях. А как же сон? Я постоянно сплю, но не высыпаюсь. Снится одна пошлятина. Жаль, что этого никто не видит, но все об этом знают. Стояночка!

Надо сделать глубокий вдох. Фу-у-ух! Выдох – и все в доме погасло. Разберись с тревогой и галлюцинациями, а потом уже ищи работу. У тебя есть радиостанция – вот и хорошо. Пока что этого хватит. Потом будешь думать о технологе на заводе. Все в свое время, брат. Все прекрасно.

Запись 38

22.05.2024. Среда

Я всё больше думаю о себе и всё меньше – о поиске работы. Собеседование – это круто, если знаешь, что проходить. Врачи ждут результатов таблеток, а я не знаю, чему доверять – своим чувствам или словам врачей? Консультации тоже круто, но друзей от них не жди. У меня путаются мысли от приема таблеток, что отражается на записи. Я боюсь листать строчилово, что написано на этих строках. Мне не хватает воли это прочесть. A little help, a little hope. Пара страниц способна дать совет или занять рефлексией. Разве «Письма к брату Тео» были прочитаны? Нет, но и без внимания они не остались. Собрание сочинений выльется в огромный сундук знаний.

Я сосредотачиваюсь на почерке. Мои строки механические, почти идеальны. Но насколько всё читаемо? Чем больше я строчу, тем яснее становится мое самосознание. Это – мантра из букв и медитация письма. Восхитительно! Я прекрасен, и я знаю об этом. Что я знаю о себе, следует из месяцев одиночества, голода и страданий. Я слишком одинок, но это чувство помогает мне оттачивать разум и сохранять баланс в самом себе. Это больно, но необходимо и прекрасно.

Насколько письмо к себе лично адекватно и персонально? Я говорю о самом себе, но часто использую второе лицо – говорю с собой на «ты». Об остальных и говорить нечего. И даже при всем при этом – я царь, пуп земли. Это прискорбно. Да будь я проклят со своей идеей работать в местной газете! Я всё пишу быстро, но не успеваю за теми, кому нужна оценка. Не перебивай, тебе говорят! Не перебивай. Не перебивай!

Я пропал со связи из-за желания поплавать! Угораздило же выйти на улицу в дождь с грозой и градом. Ремонт стоит дорого, а связь необходима. Надо найти замену айфону.

Работа. Я саботирую поиск работы! Это очевидный факт, но неочевидная реализация. Можно сказать, я прокрастинирую. Позор и унижение! А с другой стороны, стыд и тревога. Ничего плохого в этом нет, но мне нервозно делать то, что я делаю. Я как будто не знаю, куда плыву. Это вызывает чувство большого неудовлетворения.

Пока я пишу, мысленно делаю расчеты. На мои хотелки уходит много денег и силы воли. В голове крутится один вопрос: сколько чернил, сколько строк, сколько денег нужно посеять, чтобы найти заработок и начать жить?

Я не перестаю удивляться своим успехам и находить новых друзей. Сейчас появилось столько нового, столько всего надо узнать, увидеть, пощупать, распробовать! Новый опыт общения – это так круто! Пухленькая стопка страниц – это целый том о жизни человека с Аспергером. Я мечтаю о том, как заполнить его полностью, а потом добавить еще один! Волшебно!

Раньше я считал, что пишу это все без цели, просто чтобы было. Но недавно я нашел глубинную фразу, которая многое расставляет по своим местам. На бумаге я могу произнести больше, чем сказать вслух. Даже помарки говорят о многом. Лишь бы не страдала читаемость!…

Многие знают об этом дневнике, но не знают его смысл. Для меня это нечто большее, чем просто сборник записей. Я не боюсь делится своими мыслями с тобой, бумага, но есть вещи, которые должно произносить вслух. Я хочу, чтобы тебя читали, чтобы его растаскивали на цитаты, ведь некоторые вещи прячут только затем, чтобы достать их на свет.

Мой опыт общения с людьми довольно специфичен. Мне есть что сказать, но трудно наладить взаимодействие. Последнее собеседование – прямое тому подтверждение. Я заставил Веронику волноваться из-за телефона, но я нашел время с ней поговорить о делах насущных. Впереди еще много всего. Я считаю, что наперед лучше не загадывать. Ее планы меняются каждый день. Надо жить настоящим, не