– Можете выходить, мисс Пенроуз!

Я попыталась встать, но ноги не слушались меня. Он быстро подхватил меня на руки и понес к камину. Сквозь тонкую ночную сорочку я ощущала тепло и силу, исходящие от него, но находилась словно в беспамятстве. Между толстыми шторами и окном было очень холодно.

Усадив меня в кресло, он подошел к столу и плеснул в бокал бренди.

– Выпейте! – приказал он. – Медленно, маленькими глотками.

Затем он опустился передо мной на колени и принялся растирать мне ноги. Я откинулась на высокую спинку кресла. Постепенно жар от камина и тепло его рук сделали свое дело, ноги вновь обрели чувствительность.

– Да, – сказал он, ставя мои ноги на скамеечку и взяв меня за руку, – вы долго мерзли за шторами. – Теперь он растирал мне руку. Я чувствовала, как постепенно теплеют и приобретают подвижность пальцы. – Другую! – велел он, и я послушно поставила на столик бокал и протянула ему другую руку. – Вам лучше? – спросил он.

– Да, спасибо, сэр. Но… я хотела бы пойти спать…

– Подождите. Вы не допили бренди, а я настаиваю, чтобы вы выпили все до дна. – Он подбросил полено в камин и смерил меня суровым взглядом. – Глупышка, вы рисковали простудиться до смерти, лишь бы вас не застали полуодетой!

От его слов мне стало еще больше не по себе. Я плотнее запахнула на груди тонкий халат.

– Откуда вы узнали, что я здесь? – отважилась я спросить.

– В следующий раз, когда вздумаете прятаться, не роняйте книгу и не придерживайте шторы. В этой комнате нет сквозняков, а шторы тяжелые и не качаются от ветра. Когда я вошел, то заметил и то и другое, но не сразу сообразил, кто прячется за шторами.

– Как же вы догадались, что там я?

– Простая дедукция. Кто пользуется библиотекой, кроме меня? Дюваль, вы и Пенелопа. Дювалю нет причин прятаться, и потом, я знаю, что он сейчас в кабинете, разбирает документы. Пенелопа должна давно уже спать, кроме того, уверен, ей в голову не придет ночью рыться в поисках книги. Остаетесь вы. Так вот… я подумал: зачем вам прятаться за шторами? Скрывать вам нечего: вы получили разрешение брать книги в библиотеке. Я не людоед и не съел бы вас.

– Иногда вы бываете тираном, сэр. Вы сами так говорили.

– Когда?

– Во время нашей с вами последней беседы.

Он рассмеялся.

– Я отлично помню ту беседу, но сейчас нам предстоит гораздо более интересный разговор. В конце концов, он касается нашего общего будущего, не так ли?

Сердце снова отчаянно забилось, кровь бросилась мне в лицо. Чтобы не встречаться с ним взглядом, я подняла бокал и отпила глоток бренди.

– Вы слышали мой разговор с матерью, так что мне нет нужды повторять его суть.

Я встала и поставила стакан на каминную полку.

– Извините, сэр, но я хочу спать.

Он преградил мне дорогу:

– Погодите. Я хочу поговорить с вами, Оливия.

Он легко и свободно назвал меня по имени, и мне стало приятно.

– Нам нечего обсуждать, сэр. Извините за то, что я так глупо вела себя. Если бы я оделась, прежде чем спуститься в библиотеку, мне не пришлось бы прятаться. Больше такого не повторится.

– Я рад, что вы не оделись. – Он положил руки мне на плечи и легонько встряхнул меня. – Не уклоняйтесь от темы. Вы понимаете, о чем я говорю. Итак… вы выйдете за меня замуж, Оливия?

У меня отнялся язык. В горле пересохло. Наконец мне удалось выговорить:

– Разумеется нет!

– Я говорю серьезно. Я согласен с матерью: брак будет выгоден нам обоим.

– Я не собираюсь выходить замуж ради выгоды!

– Значит, вы не только бунтарка, но еще и романтик? Будьте благоразумны, Оливия. Ради чего женщина выходит замуж, как не ради выгоды?

– Ради любви! – вскричала я.

– Только в романах.

– Нет, не только. Мои родители женились по любви.

– Им повезло, и вам тоже. Однако мудрее быть практичной, а вы должны признать, что предложение моей матушки в высшей степени практично.

– С вашей точки зрения – да. Женившись, вы избавитесь от неприятностей.

– Вы удивитесь, когда узнаете, из скольких неприятностей мне удалось выпутаться самостоятельно, – несколько язвительно парировал он.

С первой нашей встречи я поняла, что герцог не из тех, кто пасует перед трудностями. Значит, он делает мне предложение, чтобы спасти свою любовницу. Легче мне не стало.

Вдруг он спросил:

– Может быть, вы любите другого?

Я покачала головой.

– Тогда подумайте, Оливия. Из меня выйдет неплохой муж. Я буду хорошо с вами обращаться. Даже буду потакать вам.

– Того же вы ждете от меня? Вы хотите, чтобы я сквозь пальцы смотрела на ваши похождения?

– Чего же еще ждать в браке по расчету? Вы поймете, что в нашем кругу в большинстве семей царит та же взаимная терпимость.

Мне показалось, что в его голосе промелькнула досада, но когда я подняла на него глаза, то увидела, что лицо его непроницаемо.

– Не могу поверить в то, что вы говорите серьезно, сэр.

– Когда прошу вашей руки? И тем не менее, я серьезен. Вы станете герцогиней Квинсфордской, вашему положению невозможно будет не позавидовать.

– Сэр, я уже слышала, как ваша матушка перечисляла все выгоды моего положения.

– Значит, мне не нужно повторяться; остается лишь добавить, что во мне вы найдете нетребовательного мужа. Вы понимаете, что я имею в виду? Вам будет предоставлена полная свобода.

Я слишком хорошо понимала, что он имеет в виду! С болью в сердце я ответила:

– Я никогда не рассматривала брак как состояние полной свободы.

– Сейчас я не стану настаивать на ответе, – заявил герцог. – Вы дадите мне его завтра.

– Я уже ответила вам.

– А я пока что не принял ваш ответ.

Он раскрыл большие двойные двери. Я пошла за ним, но, когда уже собралась переступить через порог, он подхватил меня на руки и понес вверх по лестнице.

– Пол каменный, – заметил он, – а у вас босые ноги. Никогда больше не совершайте такой глупости, не ходите по лестнице босиком.

Он нес меня легко, как пушинку. Сквозь тонкую ткань ночной рубашки я чувствовала его сильные руки. Мне стало жарко. Лишь огромным усилием воли удалось мне не положить голову ему на плечо.

Я ожидала, что в галерее он поставит меня на пол и попрощается, однако он как ни в чем не бывало понес меня дальше.