– Грегори, ты что? – остановилась, с опаской вглядываясь в его лицо. – Это же я, Мари!

– Прочь! Уйди прочь! Чего еще тебе надо? Ты уже забрала мою жизнь! – продолжил он. А я плавно шагнула вперед и протянула руки:

– Мы уйдем отсюда вместе. Слышишь? Вернемся в мир живых, – увещевала его.

– Мари? – замер он в неверии. – Нет… Ты не Мари! – обличительно воскликнул парень.

Глядя в его расширенные от ужаса глаза, увидела в них свое отражение, и там действительно была не я. Высокое существо с бледной кожей и непропорционально длинными когтистыми руками. Длинные черные волосы змеями спускались к самой земле, тело, прикрытое глухим плащом, но самое страшное – это глаза – бездонные провалы, исторгающие самую страшную тьму бездны. Наверное, именно так души ушедших видели богиню, в отличие от меня.

«Поспеши!» – раздалось зловещее напоминание в голове. – «Его время заканчивается».

– Хорошо. Грегори, послушай. Я не Мари, но она послала меня за тобой, она ждет тебя там, по ту сторону завесы. Ты же хочешь вернуться? – пыталась убедить его. – Скорее! Дай мне руку, и снова увидишь ее! – прошептала в отчаянии.

– Поклянись, что вернешь меня ей, – потребовал парень.

– Клянусь богиней Смерти! – ответила твердо и схватила протянутую ладонь.

«Да будет так!», – с легкой печалью произнесла богиня, и призрачные владения истаяли, словно их и не было. Лишь жгучая боль в груди напоминала о данном обещании. Теперь часть моей силы навсегда останется с Грегори, растворившись в его источнике.

– Мари? – хрипло позвал он.

– Живой, – выдохнула с облегчением и попыталась коснуться его лица, но Грег дернулся в сторону, не позволяя.

– Это же ты была там за завесой? – спросил он и как-то брезгливо поморщился.

– Я, – ответила ему.

– Так вот какая ты на самом деле, – задумчиво протянул парень.

– Какая? – спросила с вызовом.

– Ты не человек. Все это, – Грегори описал в воздухе рукой мой силуэт, – лишь ширма, прячущая нечто совсем иное. Я любил некромантку, но не в силах полюбить саму смерть. Прости, Мари.

Слова возражений и глупых оправданий застряли в горле. Ни к чему они. Грег все для себя решил. Он никогда не примет эту часть меня. Что ж, сейчас мне не больно. Нельзя разрушить то, чего давно уже нет. Наша близость, мои разгорающиеся чувства к нему – все это лишь иллюзия. Стоит взмахнуть неловко рукой, и зыбкие видения теряют свои краски, превращаясь в серое марево. Мое сердце не плачет, оно по-прежнему разбито и лежит там, где ему и положено: на руинах души, часть которой унес с собой Ардариэль. Грегори оказался рядом в тот момент, когда я нуждалась в нем. Теперь мы каждый пойдем своей дорогой, и это вторая хорошая новость за сегодняшний дерьмовый день. Первая – мы все-таки живы!

Бросила еще один взгляд на поднявшегося во весь рост некроманта и развернулась, чтобы уйти без сожалений.

Мой путь лежал к таверне. Почему-то не сомневалась, что Вермион как раз там.

– А вот и ты, девочка моя, – мэтр встретил меня в дверях и проводил внутрь. – И как все прошло? – спросил он, пытливо заглядывая мне в глаза.

– Я так смертельно устала, – ответила вяло. – Давайте все вопросы завтра, а лучше – никогда.

– Ну со мной это могло бы сработать, но с ним… – и он указал острым подбородком на один из столов, а там вольготно расположилась уже знакомая мне и весьма странная парочка: эльф и маг.

Дарэл Новайтэс, лорд-канцлер Канцелярии Тайных Дел

Девушка явно была расстроена, хотя и пыталась спрятать свои истинные чувства за маской усталости. Похоже, ее поход на ту сторону не увенчался успехом, что было ясно изначально, но эта упрямица за каким-то упырем полезла туда. Настырная! Самоуверенная девица! Ей до палача еще расти и расти, я сам быстрее к богине в чертоги отправлюсь, чем из нее выйдет что-то путное.

– Как ваш вояж на ту сторону, юная повелительница? – чуть более язвительно, чем следовало, спросил ее.

Фиалковые глаза, что еще мгновение назад смотрели безразлично, вдруг сверкнули гневом.

– Не совсем так, как мне бы хотелось, – не позволив эмоциям взять над собой верх, выдала девушка.

– Этого и следовало ожидать. Никому, даже тебе, – наклонился вперед для пущей убедительности, – не дано изменить законы мироздания.

– Ты будешь весьма удивлен, друг мой, – едва не потирая руки от предвкушения, произнес Делакарва.

Эльф, расположившийся рядом, нахмурился, прислушиваясь к чему-то, а потом в изумлении распахнул голубые озера глаз.

Дверь в таверну с грохотом распахнулась, и внутрь ввалилась шумная толпа адептов и местных жителей.

– Эй! Аниська! – радостно крикнул Архип Игнатыч. – Неси нам свои самые лучшие настойки! Парень, смотри-ка, с того света вернулся!

Невероятно! Передо мной стоял тот самый адепт, над телом которого так убивалась Мари, несколько смущенный и все еще бледный, но, несомненно, живой. На плече у него висела счастливая девица, дочь одного из советников императора.

Перевел задумчивый взгляд на Мари. Едва заметная горечь мелькнула на самом донышке темных глаз и исчезла, уступив место безразличию. Что же ты такого сказал ей, мальчик? Разве то, что она решилась выторговать твою жизнь у самой Смерти, – не лучшее доказательство ее чувств?

Олорион замер и, казалось, даже перестал дышать, восхищенно глядя на девушку, а она, погруженная в себя, ничего не замечала вокруг. Пришлось даже легонько пнуть эту белобрысую прелесть носком сапога. Уж больно мечтательное у него было выражение лица.

– Светлейший, – официально обратился к эльфу, отвлекая его внимание на себя, – прошу вас поспособствовать. Нам предстоит конфиденциальный разговор, а здесь слишком много лишних ушей.

– Разумеется, – неожиданно хрипло произнес он и щелкнул длинными пальцами, создавая особый купол.

– Итак, начнем. Позвольте представиться, адептка Брандэт, глава Канцелярии Тайных Дел Его Императорского Величества, лорд-канцлер Дарэл Новайтэс, – весомо произнес я, но мое представление не принесло ожидаемого результата.

Обычно юные барышни, едва услышав мой титул, вели себя иначе: взгляд становился томным и мягким, улыбка загадочной, голос манил прикоснуться к этому дивному цветку, вкусить его сладость. Еще бы! Самый завидный холостяк империи! А тут ничего, лишь сухой кивок головы. Делакарва едва удержал ехидный смешок, а Рион издевательски