– И в это время вернулся Роберт, вероятно, чтобы прикончить мистера Клэя?

– Возможно.

– И вы попытались выйти мимо него по лестнице?

– Мы столкнулись, он был чрезвычайно возбужден.

– Хорошо, – кивает Шмидт. – Мне этого достаточно. Благодарю вас за помощь. Сожалею, что ваше исследование приняло такой драматический оборот, но я уверен, что семья мистера Клэя будет вам очень благодарна.

– А что будет с Робертом Пейлом?

Даффи возвращается уже без Томаса и слушает наш разговор.

– Соберем данные и посадим в камеру предварительного заключения. Если повезет, окажется в соседней с братцем, – отвечает капитан.

– Нужно отправить Роберта на обследование, чтобы ему сделали МРТ головного мозга. Я дам вам контакты доктора в Атланте, отправьте ей результаты.

– Зачем? – спрашивает Даффи.

– Я не убил Роберта потому, что на самом деле он может быть точно такой же жертвой, как мистер Клэй. И как его брат.

– Что за чушь? – спрашивает капитан.

– Братья могли подвергнуться действию патогена, который вызывает немотивированную агрессию. – Я задумываюсь на секунду и спрашиваю сам себя: – Но почему с такой разницей по времени?.. Сначала Бенджамин, потом брат.

– Погодите секунду, – говорит Даффи. – Вы хотите сказать, что они подцепили какую-то заразу, которая сделала их агрессивными?

– Да, такова моя теория.

– Чушь, а не теория, – снова комментирует Шмидт.

– Любая теория без подтверждения фактами – чушь. Это правда. И я как раз пытаюсь найти доказательства. Любопытно, что среда обитания Данхилла и Пейлов радикально отличается от среды обитания Маркуса, где он заразился.

– О чем это он? – спрашивает Шмидт у Даффи.

– Понятия не имею.

– Прошу прощения, – отвечаю я. – Мысли вслух. Я ожидал увидеть мрачное подземелье, логово убийцы, но ничего подобного.

– Так, все, мне тут больше делать нечего, – говорит Шмидт и уходит.

– Вам санитаров вызвать? – спрашивает Даффи.

– Нет, спасибо, я в норме. Так я реагирую на неизвестность. Я действовал в соответствии с некоторыми предположениями. Все они оказались ложными, однако результат все равно был, и значительно более мощный, чем я ожидал…

Она наклоняет голову набок и ждет, чем я закончу. Но слова внезапно застревают у меня в горле, когда появляется понимание.

– Черт подери! – бормочу я.

– Доктор Крей?

– Тео, зовите меня просто Тео. Прошу прощения… Срань господня! – говорю я.

Нет, черт побери, нет!

– Нет!

– Тео?

Я бросаюсь бежать к дому, по дороге перепрыгивая низкий заборчик. Стоящие кругом полицейские смотрят в замешательстве, как я взлетаю по ступенькам. Далеко позади слышно, как детектив Даффи что-то орет в мой адрес.

Я врываюсь в гостиную и вытряхиваю ящик с инструментами около батареи. Ищу крестовую отвертку, а найдя, начинаю отвинчивать крепление решетки, но потом замираю. Подбегает Даффи.

– Какого черта?

Я вытаскиваю из кармана стопку одноразовых медицинских масок и протягиваю одну ей.

– Надевайте, – командую я, одновременно нацепляя маску и на себя. – И скажите, чтобы никто не входил.

– Что происходит?

– Быстрее!

– Саперов вызвать?

Я смотрю на нее, не понимая.

– Нет, просто скажите, чтобы никто не входил в дом.

Она бросается ко входу и кричит коллегам мой приказ, потом возвращается в гостиную, где я тем временем отвинчиваю решетку электрической батареи и отставляю ее в сторону. Прямо поверх нагревательных элементов лежит кусок материала, напоминающий фильтр или губку – что-то черное и пористое.

– Ничего не трогайте, – кричу я и бегу в кухню.

Я начинаю распахивать дверцы шкафов, пока не нахожу то, что мне нужно, – рулон пищевой пленки. Я возвращаюсь в гостиную и начинаю заматывать в пленку странную губку и всю батарею.

– Найдите распределительный щиток и отключите предохранитель, на котором написано «отопление» или что-то в этом роде.

Даффи уходит, а я продолжаю тщательно обматывать батарею пленкой. Наконец, когда пленка кончается, я сажусь на пол и смотрю на батарею с восхищением и ужасом.

– Что происходит? – спрашивает вернувшаяся Даффи.

– Пусть капитан звонит в отдел биотерроризма, или кто у вас тут занимается письмами с сибирской язвой и тому подобным. Пусть присылают команду.

– О черт! – выдыхает она, рассматривая черную губку. – Это оно – патоген? А на нас не подействует?

– Не должен. Я так думаю. По крайней мере, если мы не из тех, кого он выбрал жертвами.

– Кто? Роберт Пейл?

– Нет, – медленно качаю я головой. – Тот, кто принес это сюда. Братья Пейлы, Данхилл, Маркус, другие из моего списка – их заразили не случайно.

Я стараюсь взвешивать слова очень тщательно, потому что мне совершенно не нравится то, что я собираюсь сказать.

– Их выбрали. Кто-то намеренно сделал всех этих людей убийцами.

Монитор передо мной служит окном в чуждую черно-белую вселенную, которую мне никогда не приходилось видеть. Волокна пересекают равнину такой невероятной ширины, что если мерить ее человеческим масштабом, то она заняла бы несколько континентов. Вероника Вудли, профессор Государственного университета Пенсильвании, сидящая перед электронным микроскопом, наблюдает за выражением моего лица. Мы сейчас буквально как рыбаки, пытающиеся найти косяк тунца в огромном океане.

Я уговорил полицию Раскина разрешить мне взять образцы с фильтра с батареи в доме Пейлов. Один я отправил в ФБР, второй к себе в лабораторию, а с третьим приехал сюда – к Веронике. Мы пересекались несколько раз на конференциях и, похоже, она обладала тем же немного безбашенным подходом к науке, что я. Попытка найти патоген с помощью электронного микроскопа, ничего не зная о его предположительном размере, типе и внешнем виде – довольно дерзкая затея. Но мне было нужно взглянуть на настоящее место преступления собственными глазами, пусть и через электронный микроскоп.

Когда начинаешь изучать мир с помощью увеличительных приборов, то с ростом увеличения приходит понимание, что мы видим лишь тонюсенькую кожуру метафорического яблока, которым является наш мир. Через стеклянные шары или каплю воды люди впервые взглянули на микромир сотни, а то и тысячи лет назад. Но до относительно недавнего времени, когда технологии обработки стекла стали действительно эффективными, больших прорывов в этой области не было. Книга Роберта Гука «Микрография» вышла в 1665 году и перевернула наши представления о привычных объектах и окружающих нас существах. Автор впервые сделал детальные изображения блохи, показал, как выглядит глаз мухи, а позже придумал один из важнейших терминов в биологии, когда рассмотрел, что растения состоят из характерных структур, которые он назвал клетками. А буквально через несколько лет его современник Антони ван Левенгук перевернул наше представление обо всем мире, создав микроскоп и обнаружив целые царства микроорганизмов, невидимых глазу. Он был первым, кто смог увидеть отдельную бактерию и доказать раз и навсегда, что существуют другие миры за пределами известного нам. Вера в гуморы, дух и прочие сверхъестественные сущности быстро сошла на нет благодаря осознанию, что явления микромира куда лучше объясняют происхождение болезней и даже самой жизни.