заведённая игрушка, поглядывая на папу удивлёнными глазами. Преподавательница вздыхает то ли от удовольствия, то ли от неожиданности сложившегося положения. И отец, с полуоткрытым ртом и капающей на пол слюной.

Сжимаю в руке пакет с рукописью и письмом. Шаги стихают, слышу дверной щелчок. Декан отсутствует минут десять, затем возвращается. Лицо вожака, преданного близкими людьми. Перекошенная в приступе боли фигура. Брови сдвинуты к переносице, губы дрожат в безвыходной злобе. Собирательный образ расстройства. Ничего нового. Плохой из вас актёр, мистер декан.

— Убирайтесь отсюда!

Громкий хлопок дверью и тишина. Зашагал прочь. Радости не было. Только слабое чувство удовлетворения. Через неделю преподавательницу математики уволили. Но эта новость, на фоне новых разочарований, показалась сахарной крупинкой в чашке горя…

Дома сварил суп. Бутерброды и сухую еду желудок не принимал. В холодильнике стояла полупустая бутылка водки. Письмо отложил в сторону и перевернул первую страницу рукописи. Раскрыл вложенный тетрадный листок. Восторженная речь поклонницы. Неровный почерк от заполнившего душу возбуждения. Сам понимал, что пьеса — лучшая в моей треснутой жизни. Недостаток писательского мастерства сглаживался горячностью цитирования лучших мест произведения. Достал из холодильника бутылку. Жизнь поставила нас по разные стороны барьера. Жди, красавица, скоро барьер сотрётся…

Распечатал письмо. Тот же неровный почерк. Тетрадный листок в клеточку…

«Привет, милый…

Жду не дождусь твоего возвращения. Только сейчас осознала, какой холодной может быть зима. Жаль, что в последние моменты жизни ты не рядом со мной. И не сердись, что не беру трубку. Не хочу менять принятого решения. А если возьму, ты обвинишь в нелепости поступка. Может, так оно и есть, но смерть рано или поздно постучится в дверь.

Вечерами сидела в комнате и думала о нашем будущем. Бог не просто так свёл нас вместе. Обречённую молодую девушку и талантливого, готового обнять целый свет, парня. После встречи с тобой, стала думать о предназначении. Оно у каждого человека есть. Когда близок смертный час, подобные мысли разрывают голову. Не могла понять смысла, пока не встретила одну девушку, посетительницу нашего ресторана, — выдохнул и приложился к бутылке. Прошлое не отпускает, а красивым людям приносит горе. — Девушка была в красном, как нутро вулкана, платье, её грациозная походка привлекала взгляды. Ангел во плоти.

Девушка пришла одна. Мы удивились отсутствию ухажёра. Девушка заказала бокал вина, и спросила, не работает ли у нас некая Таня. Будь на месте Макса другой официант, вряд ли мы с ней встретились бы. Пришлось поправить халат и подойти к столику. Ты знаешь, что в рабочей одежде вид у меня не очень, а в сравнении с красавицей вообще казалась болотной жабой. Девушка окинула меня взглядом и предложила сесть. Голос у неё чистый, будто у оперной певицы. А взгляд бездушный и холодный. Ты как-то рассказывал о ТОЙ жизни, где внешний вид основополагающий фундамент порока. Где виновата не красота, а люди, сделавшие её инструментом достижения цели. Ты говорил, что этот мир не отпускает до самой смерти, ибо красота даётся с рождения, и привыкаешь к нему с детства. Говорил неохотно, выдавливая каждое слово. Признаюсь, не понимала. Теперь понимаю. Девушка спросила, знакомы ли мы. Говорила она надменно, будто разговаривала со служанкой. Ответила, что знакомы. Девушка улыбнулась и по её глазам поняла, что ты с ней раньше пересекался. Она всё рассказала. О пьесе, о главной роли, об ужинах в ресторанах… Ты всегда добиваешься цели. И никогда не отступаешь. Не забыла упомянуть и о просмотре в её спальне. Описывала ярко, будто случилось это вчера. А потом ты вдруг потух. Исчез со звёздного небосвода. И однажды, когда сильно перепил, рассказал ей о долге и о шефе, который дал месячный срок на его погашение. Два миллиона сумма не маленькая и на дороге не валяется. Но ты не привык проигрывать. Она рассказала о твоём замысле. Найти обречённую девушку, которой и надо, что немного тепла перед смертью. Знаешь, не мне тебя судить. Каждый выживает, как может. Если наши отношения были игрой, то ты играл отлично. Раньше мне никто не посвящал стихов, а ты сотворил целую пьесу. В банке на твоё имя открыт счёт. Мои органы послужат благим целям. Доноров в стране мало. Живи счастливо, моя первая истинная любовь.

Прощай, навеки твоя, Таня…»

В висках сработали электрические разряды. Свалился на пол и обхватил голову руками. Листы рукописи разлетелись, будто стайка пугливых воробьёв. Разряд прокатился по всему телу. Рядом кто-то кричал. Открыл глаза в надежде увидеть крикливого парня, но комната была пуста. Через мгновение понял, что крик вырывается из моих лёгких. Ладони сползли по щекам и прикрыли рот. Крик не заменит плач и не облегчит душу.

Перечитал письмо заново. На последних строчках отпечатались капли Таниных слёз. Тёмные кляксы с неровными разводами.

Приложился к бутылке. В душе возникла горючая смесь злобы и отчаяния. Месть — не лучшее решение проблем, но скажите это убитому горем человеку и получите плевок в лицо. Бог судит людей на небесах, разделяя на ангелов и сволочей. На земле нет бога. И нет истинной правды.

Лежал в тёмной комнате и смотрел в дальний угол стены. За окном свистел ветер. Возможно, свист разносился лишь в моих ушах. Из банки с рассолом стелился запах огурцов. Во сне образ Тани чудился до самого утра.

Проснулся от боли в левой руке. Ампутированный палец кровоточил, будто фонтан на площади. Добрался до аптечки и перевязал указательный палец бинтом. Надо бы отослать деньги родителям Тани. Но что им сказать? Ваша дочь отдала жизнь во имя моего спасения. Но её смерть была необязательной. Мать не простит и загонит нож по самую рукоять себе в грудь. Отец схватится за ружьё, застрелит меня и застрелится сам. Пусть думают, что болезнь скосила Таню. Когда нет виновных и злоба не такая сильная.

Глава 26

На похоронах Тани присутствовало мало народу. Никого не знал, кроме Маши и Ксюши. Женщины плакали. Мужчины с трудом сдерживали нахлынувшие эмоции. Только один человек стоял, будто монумент. Ни эмоций, ни слёз. Виновник трагедии. Не играл над могилой. Мать, старая горбатая женщина, легла рядом с дочерью. Еле вытащили.

Когда гроб засыпали землёй и возложили на могилу цветы, мысленно поблагодарил Таню за дни счастья, подаренные пропащей извращённой душе. Покинул церемонию раньше времени. В белой тишине надгробия возвышались, словно суслики в пустыне. Смотрели на меня. Знали всю правду и осуждали. Не вынес их тяжёлого приговора. Убийце не место на святой земле. Поочерёдно обнял