— Ты мне ничего не рассказывал.

— Зачем? Ты бы решила, что я психопат. Мне нравитсяубивать. Но я абсолютно здоровый человек. И мне действительно нравится бытьпалачом этих предателей. Может, поэтому для меня так важна наша командировка.

— Ты хочешь снова рискнуть?

— Да.

— Но каким образом? Они его будут охранятькруглосуточно, и ты уже не сможешь застать его одного.

— Значит, нужен новый план, — задумчиво произнесРоберт. — И мы должны с тобой все тщательно продумать.

Он не знал, приняли его или нет. Поэтому в понедельник утромон поехал к себе на работу в «ЛУКойл». При этом он все время звонил Элине и всевремя натыкался на ее отключенный телефон. В три часа дня он выяснил номертелефона ее новой фирмы и дозвонился туда, попросив позвать к телефону Элину.Он был убежден, что она просто играет с ним. Три дня ее мобильный был отключен.И городской не отвечал. Ничего другого он просто не мог придумать.

— Элины Георгиевны нет, — ответил ему приятныйженский голос, — и ее сегодня не будет.

— А где она будет? — не сдержался Караев. — Язвоню ей на городской, и она не отвечает, звоню на мобильный, и он отключен.Как мне ее вообще найти? Куда обратиться?

— Не нужно ее искать, — пояснила женщина, —она не в Москве. Поэтому не отвечает ее городской номер. Она уехала из городаи, наверно, так торопилась, что просто оставила свой мобильный телефон дома.Поэтому он тоже не работает, ведь она вылетела на самолете в субботу днем.

— Простите, куда она вылетела? — не понялошеломленный Караев. — Почему ее нет в Москве?

— А вы разве ничего не знаете? Ее сын попал в аварию.Возвращался с ребятами в микроавтобусе, и тот перевернулся. Сын сломал себеногу и попал в больницу. Слава богу, что все так обошлось. Она оченьпереживала…

— И уехала в Санкт-Петербург, — понялТимур. — Тогда ясно, почему она мне не отвечала.

— Простите, кто это говорит? — спросила женщина.

— Это Караев, ее знакомый.

— Понятно. Она сейчас в Санкт-Петербурге. У нее естьдругой мобильный. Если хотите, я вам продиктую.

— Да, — сказал он сдержанно, — очень хочу.

Она продиктовала ему номер телефона. Он, еще не положивтрубку городского, уже набирал по своему мобильному ее номер. И сразу услышалее глухой, несколько печальный голос:

— Алло? Кто это говорит?

— Это я, Тимур, — торопливо сказал он, —извини, что я не звонил. Вернее, я звонил, но оба твоих телефона не отвечали. Итолько сегодня я узнал, что произошло. Как твой мальчик?

— Спасибо, уже все нормально. Нам просто повезло. Ончудом остался жив, отделавшись переломом. А его друг пострадал сильнее, получилсотрясение мозга.

— Где ты сейчас?

— В больнице, — сообщила она. — Врачиговорят, что уже к концу недели его можно будет забрать домой. Нога сломана, ноон почти не пострадал. Я так перепугалась, что оставила свой телефон дома, настолике. И вспомнила о нем, только когда была уже в Санкт-Петербурге. Но язвонила тебе несколько раз. И в субботу, и в воскресенье, хотела объяснитьситуацию. Но твой городской не отвечал, а мобильный был отключен.

— Верно. Но у меня все было в порядке. Я был простоочень занят.

— А я решила, что ты на меня обиделся и нарочноотключил мобильный телефон.

Он улыбнулся. Они одинаково сходили с ума и звонили другдругу. И одинаково верили, что обидели другого своим невниманием или молчанием.Как они похожи друг на друга. Видимо, она тоже подумала об этом.

— Тимур, — вдруг сказала она, — ты видишь,как все получилось? Вот этого я всегда боюсь. Все может измениться в одинмомент, в одно мгновение.

— Я тебя люблю, — вдруг прошептал он ей втрубку, — я звонил тебе, чтобы сказать: я тебя люблю. — Как легкоговорить эти слова, когда действительно любишь.

— Я тоже тебя люблю, — сказала она. — Тызнаешь, на кого мы сейчас похожи? На школьников, которые признаются друг другув любви по телефону. Я надеюсь, что все будет в порядке и уже на следующейнеделе я буду в Москве. Надеюсь, вы меня дождетесь, полковник Караев?

— Придется, — вздохнул он, — но я буду тебезвонить. Каждый день.

— Звони, — согласилась она, — мне казалось,что ты обиделся за мой субботний отъезд. Но я хотела взять небольшой тайм-аут,немного подумать, как нам быть. И видишь, как я себя наказала, мой тайм-аутслишком затянулся.

— Наш, — поправился он, — это наш тайм-аут. Ябуду тебя ждать. Теперь я буду тебя ждать, даже если понадобится еще целыймесяц. Или целый год. Я теперь точно знаю, что время можно сжимать ирастягивать. Эти два дня время было страшно растянуто. Я так и не мог тебянайти, даже звонил Наташе, но она ничего не знала.

— Верно, — согласилась Элина, — я ей ничегоне сказала. У нее и так проблем хватает. Зачем ей еще мои проблемы. Сказала,что все хорошо. Все, как обычно, очень хорошо. Не нужно ее загружать еще имоими проблемами.

Он молчал. Почему он думал о ней так плохо? Почему считал,что она кокетничает, отключив телефон. Или пытается с ним играть. Он забыл,сколько ей лет. В этом возрасте люди уже так глупо себя не ведут. Если онихотят встречаться с человеком, они с ним встречаются. Если не хотят, то честнооб этом говорят.

— Алло, — сказала Элина, — ты куда пропал?

— Я думаю, что ты правильно поступила, ничего не сказавНаташе. Хотя это прибавило несколько седых волос в моей и без того уже не идеальночерной шевелюре.

— Тебе нужно красить волосы, — посоветовалаЭлина, — и тогда ты будешь выглядеть гораздо моложе.

— Ни в коем случае, — ужаснулся он, — толькоэтого мне и не хватало. Может, еще сделать подтяжку лица?

— Я об этом не говорила, но подумать можно. Послушай,Тимур, я сейчас бегу, меня зовут врачи. Я хочу, чтобы ты знал: что бы с нами нислучилось, какие бы события ни происходили, ты мне очень нравишься. Ты меняслышишь. Полковник Караев, я, кажется, вас люблю. Пока.

Он убрал телефон, счастливо улыбаясь. Вечером он вернулсядомой в половине седьмого. И в этот момент позвонил его городской телефон.Позвонивший представился дежурным сотрудником отдела милиции в Люберцах. Исообщил, что к ним поступил труп неизвестного мужчины, умершего, очевидно, отсердечного приступа. Труп несколько дней пролежал в воде и только затем всплыли был доставлен в морг. В кармане умершего была обнаружена записка с указаниемномера телефона Тимура Караева.

— Несколько дней в воде? — недоверчиво переспросилКараев. — Значит, тело изменилось до неузнаваемости, а записка не намокла?