– Ты все записала?

Снова молчаливый кивок.

– Ну и что ты там записала? Сколько пирожков и плюшек?

– Шесть, – выдавила она.

– И как ты считаешь, это нормально? – строгимголосом вопросил я, изображая крутого педагога.

– Ну… я сама не замечаю, как это получается… Япривыкла. Артем рассказывает, объясняет, а я…

– Все ясно, Васька слушает да ест, – сделал япечальный вывод. – Ты что, на слух науку воспринимаешь?

– А как еще? – Дана изумленно уставилась наменя. – На вкус ее воспринимать, что ли?

Нет, ничего, чувство юмора у нее есть, и реакция хорошая.Может, она и не так глупа, как мне показалось несколько минут назад. Просто онаеще маленькая.

– Конспектировать надо, умники! Не слушать и жевать, азаписывать за учителем.

В той школе, где я когда-то учился, нас заставляли вестиконспекты по всем предметам и говорили, что навыки конспектирования нам потомочень пригодятся в институтах. Не знаю, может, кому и пригодились, я-то винституте не учился, провалился на первой попытке и загремел в армию, а послеслужбы отправился завоевывать столицу. Однако же, судя по реакции Даны, внынешних школах детей конспектировать не учили.

– А зачем записывать? – не поняла она. – Уменя память хорошая, я все запоминаю, а потом по учебникам повторяю.

Артем оказался более сообразительным, он сразу просек мойгениальный замысел отвлечения девочки от привычки жевать вкусненькое.

– Павел прав, – он скроил серьезную мину, –нам с тобой пора начинать заниматься по-взрослому, как полагается.

Хорошо. На первую половину дня я себе плацдарм обеспечил.Теперь бы еще исхитриться как-нибудь устроить, чтобы Дана не перекусывала вовремя «самоподготовки». Ладно, подумаю, что можно сделать. Самое простое –поговорить с ее матерью, чтобы та запретила домработнице Нине давать девочкееду в неположенное время. Но мне отчего-то ужасно не хотелось втягивать ЛарисуАнатольевну в решение собственных педагогических задач. Не лежала у меня душа кэтой холеной надменной бабенке. А давать указания Нине, как я уже успел понять,имела право только она. Ну и еще папаня, который нравился мне куда больше, чемего супружница. С ним, что ли, поговорить?

После обеда Дана ушла к себе «самоподготавливаться», а Артемпредложил посидеть у него в комнате, посмотреть какой-то новый фильм. Я судовольствием согласился.

Комната у него была точно такая же, как у меня, в томсмысле, что такого же размера и с таким же количеством окон, но было видно, чтоАртем работает здесь давно. Кроме купленной хозяевами мебели, я увидел огромноеколичество личных вещей, книг, дисков, разбросанной повсюду одежды и прочихпредметов, которые по мере необходимости приносятся из дома, но впоследствии неуносятся назад, а остаются на рабочем месте навсегда.

– Ты чего такой взвинченный? – спросил Артем,включая аппаратуру и вставляя диск.

Я удивился. С чего он решил? Вроде я нормально себя ощущаю.

– Да нет, я в порядке. Почему ты спросил?

– Вижу. – Он неопределенно хмыкнул. – На Данунабросился, аки коршун. Ты бы слышал, каким тоном ты с ней разговаривал!Девочка просто опешила. Тебя что, кто-то из здешних обидел? Не обращайвнимания, они вообще такие… хамоватые. Я уже привык, а по первости тожеобижался.

– Да нет же, – горячо возразил я, – никтоменя не обижал. Говорю же, я в порядке. Тебе показалось.

– Ладно, извини. Все, садись, будем смотреть.

Пока шли титры, я мысленно прокручивал этот странныйразговор и вдруг понял, что Артем не ошибся. Я действительно взвинчен и зол.Сначала эти две курицы, бабка и Юлина мамаша, какая-то Олеговна, обсуждали примне свои семейные дела, как будто я был вещью, предметом домашнего обихода, апотом еще эти обломные переживания по поводу слишком дорогих квартир в центре,на аренду которых мне не хватит денег, и грустное понимание того, что я не такуж богат, как думал вначале…

Но фильм начался и оказался настолько увлекательным, что просвои утренние огорчения я быстро забыл. После фильма мы еще немного потрепалисьни о чем, и я стал проникаться к очкарику искренней симпатией.

– Слушай, откуда ты столько всего знаешь, что можешьпреподавать практически все школьные дисциплины? – решился я задатьвопрос, который терзал меня вот уже двое суток.

Терзания мои объяснялись тем, что я в принципе слыхал осуществовании на этой земле энциклопедически образованных людей, но, во-первых,никогда их не видел собственными глазами, а во-вторых, был свято уверен, чтоони не от мира сего и это должно быть очень заметно. Например, они рассеянные,чудаковатые, имеют множество странных привычек и уж совершенно точно необращают внимания на противоположный пол. Короче, они какие-то не такие. Артемже был «совершенно такой», разговаривал нормально, никаких чудачеств недемонстрировал и, если не врет, конечно, вполне исправно выполнял сексуальнуюфункцию (я имею в виду очаровашку Юленьку).

– Долго болел, – усмехнулся он. – Многовремени было для чтения. Семья у нас была бедная, новые книги покупать немогли, приходилось обходиться тем, что есть. У меня прадед был большим ученым,собрал огромную библиотеку, но книги в ней были, сам понимаешь, нехудожественные. Прадеда репрессировали, он в лагере умер, а библиотекаосталась, вот я ее всю и прошерстил, да не по одному разу. Как научился вчетыре года читать, так и читал всю жизнь.

– Ты что, правда болел? – участливо спросиля. – Или так, для красного словца ляпнул?

– Правда. У меня с иммунитетом какие-то проблемы были,еще с рождения, два-три дня в школу похожу – потом три недели болею.

– А сейчас?

– Ну, сейчас совсем другое дело, сейчасиммуномодуляторов навалом, медицина семимильными шагами развивается, так что яуже лет пять проблем не знаю.

– Артем, а зачем тебе эта работа? – бестактнозадал я следующий вопрос, который тоже меня волновал.

– А тебе?

– Ну, со мной все понятно, мне надо просто пересидетьпериод восстановления и как-то зарабатывать. А ты-то зачем за это взялся?

– А куда мне деваться? – Он развел руками иобезоруживающе улыбнулся. – Кому сегодня нужны такие, как я? Образованныене нужны, нужны хваткие и оборотистые, такие, которые могут делать бизнес. А яне могу. У меня мозги не так устроены.

Этого я не понял, но уточнять не стал. Я так считаю, чтоесли мозги есть – то они есть и могут все, хоть наукой заниматься, хотьбизнесом. А у Артема они, несомненно, были.

Мне показалось, что сейчас самое время позадаватьинтересующие меня вопросы о семье Руденко, это выглядело бы вполне уместным, ноАртем посмотрел на часы и куда-то заторопился. Я мысленно выругал себя забездарно растраченное время: вместо того чтобы боевик смотреть, мог бы затеятьнужный разговор и уже сейчас знал бы все то, что должен вечером доложить НанеКим. А теперь придется затевать беседы с Даной во время массажа, как советовалаНана. Как же их затевать, эти беседы, если я ухитрился во время обеда испортитьдевчонке настроение и она теперь на меня дуется? И я выругал себя еще раз.