Вероятней всего, жених поймал бы меня за руку и потребовалобъяснений, что было бы катастрофой.

Да что там ночь! Сумеет ли Жанна уже завтра не выдать себя —вот в чем вопрос.

Потом мне вспомнились все те глупости, которыми я пичкалабеззащитную в своей чистоте девушку, и сразу на меня навалились угрызениясовести. Ну кто, спрашивается, тянул меня за язык?

Кроме того, я беспокоилась, как-то Михаил отнесется к еепоследней импровизации? К этой глупости на ступенях в подъезде.

Сказать честно, я была в ужасе. Счастье Жанны висело наволоске, и я мучительно искала способ эту беду поправить.

Но сколь долго ни ломала я голову, приходила к одной толькомысли: найти злодея и подвергнуть его наказанию. Законному, естественно, тогдаМихаилу станет понятно, как пострадала Жанна, и он содрогнется от сочувствия кней.

Однако вряд ли Жанне, как и Михаилу, и уж тем болееЕлизавете Павловне захочется выносить на публику эту трагедию. Да я и несторонница забегать вперед с разными сообщениями. Лучше выждать; время покажет.

Переживания мои были нарушены новым скрежетанием в дверномзамке.

На этот раз кто-то орудовал очень энергично. Казалось, замокломает какой-то варвар, такой стоял скрежет.

— Дьявол! — воскликнула я. — Кого еще несет ко мне нелегкая?

Естественно, у меня возникла мысль, что насильник решил неограничиваться одной лишь Жанной, прикинув, что тетушка тоже недурна.

Я схватила сковороду, выбежала в прихожую и остановиласьперед дверью с самыми агрессивными намерениями.

Я хотела заглянуть в «глазок», но не успела, потому чтодверь внезапно распахнулась, а моя рука сама собой взмахнула сковородой иопустила ее на голову…

— Ой, е-мое!!! — воскликнул Евгений, когда моя сковородаопустилась на его голову. — Ты что, Мама, с ума сошла?

Я с ужасом смотрела на него. Кошмар! На кого он похож, мойлюбимый?

Ширинка расстегнута, рубашка разорвана, в крови, в губнойпомаде и в следах травы, лицо в подозрительных царапинах, брюки невообразимогрязные. И все это безобразие к тому же еще источает запах дешевых женскихдухов и перегара.

Евгений тем временем со стоном «ой, Мама, ой!» присел прямотам, где стоял.

— Надеюсь, тебя не изнасиловали? — спросила я, готовая ужеко всему.

— Ой, Мама, я теперь даже и не знаю, после того как ты меняотоварила… Я рассердилась.

— Не называй меня Мамой! Просила же и не раз. Черт тебемама!

— Хорошо, хорошо, ты. Мама, не сердись. Сейчас я тебе всеобъясню, и ты поймешь. Но зачем же ты меня так отоварила?

Он был безнадежно пьян. Я не только никогда не видела еготаким, но даже и не подозревала, что это возможно. Присев от удара, он уже немог подняться и окончательно упасть он тоже не хотел. Это заставляло егосовершать какие-то невообразимые движения и спиной, и всем телом; Видимо, онискал надежную точку опоры, которая была пока лишь под одним его мягким местом.

Однако Евгений все елозил и елозил, пытаясь ухватиться зачто-нибудь руками. И уронил-таки шкафчик с обувью.

— Ой, прости, это не я и случайно, — сказал он ираспластался на всю прихожую.

Следом за этим раздался громкий раскатистый храп. Евгений непритворялся, он действительно заснул. Размеры тела не позволяли еготранспортировать. Я только вздохнула от бессилия и решила оставить его на полу.

Надо же такому случиться, чтобы в один день на менясвалились сразу все напасти. И почему он не позвонил, а пытался открыть дверь?Раньше он никогда так не поступал, зная, что я дома. Впрочем, раньше он такой ине приходил.

Я отправилась в Красную комнату, разделась и улеглась наСанькину кровать. Почувствовав меня рядом, сынуля, не просыпаясь, обхватил моюшею ручками и прижался мордашкой к моей груди. Я задохнулась от нежности,обняла его и заснула.

Утром меня разбудила Жанна, привыкшая вставать раньше всех.Она принесла кофе.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я шепотом, стараясь неразбудить Саньку.

— Нормально, — ответила она и виновато добавила:

— Я заснула в твоей постели, даже не помню, как этополучилось.

— Ерунда, — усмехнулась я, демонстрируя оптимизм. — ЗатоЕвгений заснул на полу. Он пришел поздно ночью безобразно пьяный.

Жанна покрылась красными пятнами. Почуяв неладное, я, какужаленная, вскочила, накинула халат и выбежала в прихожую. Евгения там не было.Я метнулась в спальню. Он был там. Лежал поперек кровати. Его одежда валяласьна полу.

— Он испугал меня уже под утро, — пояснила Жанна. — Пришел ирухнул прямо на меня.

Она стояла за моей спиной и, сгорая от стыда, смотрела наЕвгения.

— Да-ааа, — сказала я и отправилась на кухню.

Жанна поплелась за мной следом.

— Он меня не трогал, — оправдывалась она. — Пришел и рухнул.Ты мне веришь?

— Верю, верю, — задумчиво ответила я, усаживаясь за стол изакуривая сигарету.

— Он был одет. Даже не знаю, когда он разделся. Я накрылаего одеялом и вышла.

— Зачем одетого человека накрывать одеялом? — спросила я.

Жанна потупилась.

Я сидела и думала, что раньше, до того как она подвергласьизнасилованию, у меня даже в мыслях не было бы ничего из того, что есть сейчас.

И она это чувствует. И страдает. Хотя не виновата абсолютнони в чем. И все же на ее лице печать вины. Потому что Евгений, разумеется,разделся до того, как лег в постель. И он не просто рухнул, а, думая, что тамлежу я, залез к Жанне под одеяло и…

Сделай он это раньше, визг стоял бы такой, что полдома ужточно сбежалось бы, а сейчас она постеснялась даже пикнуть. И это после того,как она только что перенесла такой стресс. А мы еще собираемся обманутьМихаила.

Интересно, как это нам удастся? Надеюсь, что удастся.

— Перестань, Жанна, — сказала я. — Неужели ты думаешь, что ямогу приревновать тебя к пьяному мужику? Почему ты стоишь, опустив голову?Почему не негодуешь? Эта пьяная свинья разбудила тебя, напугала, а ты сгораешьот стыда!

Это безобразие какое-то! Ну да фиг с ним. Давай лучшезаймемся делами. Времени у нас в обрез.

И мы занялись делами. В четыре руки привели квартиру впорядок, приготовили себе самые красивые платья, подкрасились, накрутили волосыи отправились на кухню готовить. Там-то нас и нашел Евгений. Он выполз изспальни уже вполне трезвый. Жанна, увидев его, тут же вспомнила про Саньку ивыбежала в гостиную.