- Слушайте! - Кукуша покинула стул и приблизилась вплотную кстолу Лукина.- Петр Николаевич, скажите мне, ну что же вы за человек? Почему вытакой жестокий? Ведь вы же тоже в свое время пострадали.

Кукуше показалось, что эти слова его как-то прошибли.

- Да,- сказал он и приосанился.- Я пострадал. Но я пострадалза принципы, а не за шапку. А когда пострадал, то ни разу...- он весьзатрясся,-...запомните, ни разу не усомнился в наших идеалах. Вот! Вот!закричал он, извлекая бумажник.

- "Вот! Вот!" - передразнила, разъярившись,Кукуша.- Девочки, бантики... А человека убить - раз плюнуть. Ты, старый козел!- она перегнулась через стол и схватила его за грудки.- Если ты сам лично непринесешь моему мужу шапку, я тебе... Ты даже не знаешь, что я тебе сделаю!

Генерал растерялся, схватил ее за руки, стал отдирать отсебя.

- Зинаида Ивановна! Да что это вы делаете! Да как вы смеете!Я вам не позволю!..

Кукуша опомнилась, разжала пальцы и, обозвав Лукинасволочью, в слезах выскочила из кабинета.

На площади Восстания она схватила такси, плюхнулась назаднее сиденье и плакала всю дорогу. Она не знала, что делать. Доставать шапкуза свои деньги и сделать вид, что ей выдали в Союзе писателей, былобессмысленно Ефим этого трюка не примет.

Такси въехало во двор и остановилось за черной"Волгой". Кукуша расплатилась и пошла к подъезду. Дверца"Волги" открылась, высокий человек в темном пальто и в шляпе скороткими полями загородил ей дорогу:

- Зинаида Ивановна, я полковник Колесниченко.

Кукуша вздрогнула:

- Полковник КГБ?

Человек улыбнулся:

- Нет, что вы, я пехотинец. Адъютант маршала Побратимова. Онприехал и ждет вас в гостинице "Москва".

Это было не лучшее время для свиданий, но Кукушазаторопилась.

- Извините, я сейчас. Вы можете меня подождать?

- Так точно.

Она ринулась наверх, расшвыряла белье и через четверть часавернулась обратно, полыхая смешанным запахом душа и парфюмерии.

Маршал занимал трехкомнатный "люкс", в прихожейкоторого на четырехрогой полированной вешалке висели две шинели и две папахи.Владельцы папах сидели в роскошной гостиной за овальным столом, уставленнымзакусками человек на двенадцать, и пили французский коньяк Курвуазье из тонкихчайных стаканов. Одна бутылка 0,75 была уже опустошена, а другая почата. Былопорядком накурено, сизый дым волнистыми слоями плавал в свете многояруснойхрустальной люстры.

- Зинуля!

Навстречу Кукуше поднялся один из пирующих, крупныйбритоголовый человек, похожий на артиста Юла Бриннера.

Побратимов был в зеленой форменной рубашке с маршальскимипогонами, но без галстука. Его парадный мундир, отягощенный орденами, висел наспинке стула возле беккеровского рояля.

Не стесняясь присутствия Колесниченко и своего собутыльника,маршал обнял Кукушу и крепко поцеловал в губы.

- Ух! - она невольно отпрянула.

- Видать, от вас, товарищ маршал, довольно сильно разит,-приблизился к Кукуше обладатель второй папахи. Это был бывший адъютантПобратимова Иван Федосеевич, теперь генерал-майор.- Здравия желаю, Зиночка,- онподнес Кукушину руку ко рту и щедро ее обслюнявил.

- Должно быть, и правда разит, я и не подумал,- смутилсямаршал. Он был пьян, но рассудка не терял.- Сейчас тебе тоже коньячку плеснем,будем вместе благоухать.

Налил по полстакана Кукуше, Ивану Федосеевичу, себе ипосмотрел на все еще стоящего у входа Колесниченко.

- Товарищ маршал, мне еще надо сестру посетить,- сказалтот.Разрешите удалиться?

- Удаляйся,- разрешил маршал.

Колесниченко исчез. Маршал поднял стакан:

- Ну, Зинуля, со встречей! А ты что такая смурная?

- Потом.- Кукуша все полстакана выдула залпом.- У меня беда,маршал. Мужика моего кондрашка хва-а-атила,- сказала она и разревелась.

Ей было налито еще полстакана, потом она была спрошена, вчем дело, и выслушана со всем возможным вниманием.

- И это он, значит, в борьбе за шапку себя до такого довел?- удивился маршал.

- Это бывает,- заметил Иван Федосеевич.- У нас, я помню,один подполковник тоже ожидал полковничьей папахи, а когда не дали, пустил себепулю в лоб.

- Ну и дурак,- сказал Побратимов.

- Ясное дело, дурак,- согласился Иван Федосеевич.- Тем болеечто вышла ошибка. Полковника-то ему присвоили, а в список включить забыли. Такчто папаху он получил как бы посмертно, ее потом на крышке гроба несли.

- Тем более дурак,- заключил маршал.- Лучше быть живымподполковником, чем мертвым полковником.

После открытия третьей бутылки был выслушан сбивчивыйКукушин рассказ о злодейском поведении и черствости Лукина.

- А кто этот Лукин? - спросил маршал сурово.

- Это этот, что ли, генерал КГБ? - поинтересовался ИванФедосеевич.

- Ты его знаешь? - удивился маршал.

- Так точно, товарищ маршал. Если это он, то очень дажезнаю. Он тут ко мне как-то приходил, просил внука освободить от призыва. Внук унего талантливый кинооператор, спортсмен, альпинист и комсомольский вожак.

- Понятно,- сказал маршал.- И ты его освободил?

- Так точно, товарищ маршал. Освободил. Но ошибку можноисправить.

- Дошлый мужик! - сказал маршал Кукуше, кивая на ИванаФедосеевича.Надо же, какого адъютанта лишился. Вот что, Иван, ты этому сучонкупошли-ка повестку, а когда дедушка прибежит, скажи ему, что внука загоним вАфганистан, а из тебя, скажи, если ты сам лично шапку в больницу не принесешь,маршал Побратимов совьет веревку.

- Слушаюсь, товарищ маршал! Слушаюсь! - охотно отозвалсяИван Федосеевич.- Прямо не скажу, а намекнуть как-нибудь постараюсь Вы какуюшапочку хотите? - повернулся ,он к Кукуше.- Из чижика или из пыжика?

Результатом этого разговора стала повестка в военкомат,доставленная с нарочным и под расписку одному молодому кинооператору и аспирантупо имени Петя. Явившись по повестке, Петя, к его удивлению, был принят личновоенным комиссаром города Москвы генерал-майором Даниловым.

Генерал был исключительно приветлив. Он вышел из-за стола,поздоровался с Петей за руку, усадил его на диван и сам сел рядышком.

- Значит, вы кинооператор? - спросил генерал, озаряя Петюзолотою улыбкой.- Прекрасная профессия. И не такая уж безопасная, как некоторымкажется. Я помню, у нас на фронте был кинооператор. Человек исключительногомужества. Он иногда, чтобы сделать хороший кадр, чуть ли не ложился подвражеские танки, выходил на пулеметы. Замечательный человек был.- Генералвздохнул.- Погиб, к сожалению.