Он выскочил на улицу через другой вход. Или выход, уж не знаю. За время посещения универмага я успела опрокинуть нескольких желающих сделать покупки. Выслушав нелестные выкрики в свой адрес, я настроилась на жестокую и беспощадную борьбу. Другими словами, этот человек меня достал.

Я нагнала его на конце другого квартала, когда он собирался вскочить в уходящий троллейбус. Бесцеремонно схватила его за плащ и притянула к себе, не дав тем самым скрыться от меня в неизвестном направлении.

Со стороны могло показаться, что ревнивая девушка пытается отстоять свои права. Что ж, вполне правдоподобно.

– Ну ты, малахольный, – процедила я сквозь зубы, прижав его к стене дома и как следует двинув кулаком по ребрам, надеюсь, незаметно для окружающих, – чего бегаешь от порядочных людей?

Парень открыл рот и тихонько ойкнул. Еще бы, я постаралась вложить в мой удар все свои чувства, что наверняка создало у него полную иллюзию общения с профессионалом.

Инициативу нельзя упускать из рук. Пусть лучше думает, что я из мафии, быстрее заговорит. А что? У них там даже девки такие, с кулаками вместо мозгов.

– Говори быстро, где медальон.

– Не знаю…

Пришлось еще раз двинуть его по ребрам. Прости, Господи, вот насколько я обозлилась.

– Я т-те дам «не знаю»! Говори быстро.

– Никому из наших тот парень его не продал.

– Почему?

– Там был другой человек.

– Кто?

– Я видел его пару раз раньше, но постоянно он не торгует.

– Кто он?

– Не знаю. Тот парень стал предлагать медальон, наши заинтересовались, но мужик оттер всех и стал договариваться напрямую, взял у него телефон, и все такое.

– Не слишком ценная информация. Чего ты от меня бежал-то?

– Да ну вас всех! Свяжешься лишний раз – не рад будешь.

Это уж точно.

– Мне нужно знать, что это за человек.

– Говорю же, не знаю!

– Но он же бывал у «Букиниста».

– Ну, бывал. Наедет, купит что надо и исчезнет.

– Так уж и исчезнет.

– Да точно говорю. О, я вспомнил, у него кто-то из наших телефон взял, на всякий случай, если что подвернется.

– Кто именно?

– Не помню…

– А если серьезно?

– Да честно, не помню…

Я отпустила его. Действительно, где-то же ниточке нужно оборваться.

– Я действительно не помню, ты уж извини. Спроси у наших…

«Спроси». Да меня сразу пошлют. Никто не признается. Все сразу почувствовали, что здесь попахивает хорошим душком. Так что без толку даже соваться. И карты наверняка скажут то же самое.

Я пошла вдоль по улице, предварительно взяв с парня слово, что он никому и никогда ничего не расскажет. Я думала, он сдержит обещание.

– Таня? – услышала я вдруг.

Я обернулась.

Увидела Георгия Викторовича и сразу узнала его самодовольную полуулыбку. Он открывал ключом дверцу своей «супердевятки» и вот заметил меня.

– Какими судьбами? – спросил он.

– Домой иду.

– Вас подвезти?

– Не нужно, мне еще надо зайти в пару мест.

– А я вот был в магазине, смотрю, вы идете. Красивая и деловая.

Вот загнул. И чего пристает?

– Вижу, вы чем-то озабочены. Уж не пропажей ли медальона, принадлежащего нашей семье?

Вот хитрюга! Слава богу, что ты больше не являешься объектом наших подозрений, а то бы я тебе ответила.

– Извините, мне пора идти. Всего доброго.

Больно надо препираться с ним. Только время терять.

Я повернулась и пошла своей дорогой, чувствуя, что он стоит и смотрит мне вслед.

Сэм Грейхен скучал у дверей салуна, когда его нашел правительственный агент Джон Барлоу.

Он остановился перед Сэмом, попыхивая сигарой.

– Сэм?

Грейхен сдвинул шляпу на затылок.

– Это ты, Барлоу? Нашел мне работу?

Джон уселся рядом.

– Да ты вряд ли согласишься.

– Это почему же?

– Считай, работать придется задаром.

Сэм молчал.

– Надо сопроводить одну семью за Миссисипи, денег у них уже нет. В дороге порядком поиздержались. Пока нашли повозку, ну и так далее.

– Что же они не поехали вместе с караваном переселенцев?

– Задержались. Перед самым отправлением у них умер сынишка. Мальчик двенадцати лет. Сам знаешь, похоронить надо по-человечески. Да и потеря невосполнимая. Мать еле в себя пришла.

– Все деньги на похороны ушли.

– Да, Сэм. Оставлять их здесь мне не хочется. А отпускать одних – отправить на верную гибель. Сам знаешь, Красная Рука свирепствует. Полковник Джонс грозится перебить всех сиу до единого, да только надежды на него мало.

– Красная Рука – серьезный вождь. Пусть твои переселенцы дождутся другого каравана.

– Нет, Сэм, они и так уже измаялись здесь. Иди поговори с ними, может, договоритесь о чем. Ты – хороший проводник, а я тебя не забуду. Самый лучший контракт – твой.

Сэм нехотя поднялся со своего места.

– Ну пошли, посмотрим.

– Спасибо, Сэм, я знал, что ты меня выручишь.

Семья Меррит была в трауре. Все оплакивали смерть маленького Лу, который не оправился после длительного морского путешествия и умер на руках у матери от лихорадки.

Элиза Меррит твердо верила, что на новой земле ее семья найдет счастье и богатство. Она отдала свою судьбу в руки Господа и расценивала потерю одного из своих детей как тяжкое испытание, выпавшее на ее долю.

Толпы переселенцев прибывали в Американские Соединенные Штаты, надеясь круто изменить свою жизнь.

В их числе были и Роберт Меррит, его жена Элиза, четверо их детей и брат Элизы Майк, юноша двадцати лет, с сильными руками, уверенно державшими тяжелое ружье.

Сэм Грейхен и Джон Барлоу приблизились к повозке, возле которой суетилось семейство Меррит. Джон стянул с головы шляпу и окликнул хозяина:

– Эй, Боб, извини, если я не вовремя. Это Сэм Грейхен, проводник. Поговорите с ним. Он не один раз водил переселенцев за Миссисипи. Надежный человек.

Сэм поздоровался со всеми, заглянул в повозку и уселся рядом.

– Ну я пойду, – сказал Барлоу, – есть еще дела. Боб, зайдешь в контору, доложишь, что и как.