Мои щеки горят, я знаю, что не должна флиртовать с ним, насмехаться над ним. Но я думаю, что все это время не могла сдерживаться. Он, вероятно, счел бы это странным, если бы я была какой-то другой.

— Чеееерт, — стону я, мои бедра трутся друг о друга, когда в моей голове мелькает промежуток времени, которое мы провели вместе.

Его поддразнивание заставляет меня думать, что, скорее всего, последнее.

Мое сердце продолжает бешено колотиться, когда все, что находится к югу от моей талии, сжимается от желания.

Мои глаза прикованы к моему планшету, когда она смотрит на свой телефон, ее нижняя губа принимает на себя основную тяжесть ее желания, пока она ждет моего ответа.

Крепче сжимая телефон, я заставляю себя встать с кровати и отвести от нее взгляд.

Ее темные волосы собраны на макушке, и она одета в слишком большую майку, которая висит достаточно низко спереди, чтобы дать мне идеальное представление о том, что, я знаю, она скрывает под собой. Но это также демонстрирует повязку на ее плече, гарантируя, что чувство вины, которое я все еще испытываю из-за своей реакции в понедельник вечером, продолжает кружиться у меня внутри, даже с тем количеством водки, которое мы с Себом выпили после ухода Алекса, наполняя мои вены.

Останавливаясь перед зеркальными дверцами моего гардероба от пола до потолка, я поправляю пояс своих боксеров именно так, как мне нужно. Когда я доволен, я открываю камеру на своем телефоне и кладу другое предплечье на стекло.

Низко опустив голову, я смотрю в камеру, представляя, что смотрю прямо в ее горящие глаза, когда она умоляет меня трахнуть ее.

Делая снимок, я отправляю его, даже не проверив. Если я посмотрю, я выберу миллион и один способ, которым я мог бы сделать это лучше, и это не то, о чем идет речь.

Будь настоящим, Тео. Покажи ей, кто ты на самом деле. Неуверенность и все такое.

Она этого заслуживает.

Это сразу отмечено как прочитанное, и я бросаюсь обратно к кровати, чтобы увидеть ее реакцию.

— Святое дерьмо, — выдыхает она, ее глаза расширяются, движение ее груди увеличивается, чем дольше она смотрит.

— Что ты собираешься делать теперь, Мегера?

— Это действительно чертовски плохая идея, — бормочет она себе под нос, убирая выбившуюся прядь волос за ухо, ее глаза все еще не отрываются от экрана перед ней.

Не в силах удержаться, я начинаю печатать.

Я расхохотался, когда последовала череда слюнявых смайликов.

Мой член дергается в ту секунду, когда я читаю эти слова, мой разум мгновенно вызывает в воображении образ ее руки, засунутой в кружевное нижнее белье, когда она ласкает себя из-за моей фотографии.

Черт возьми, да. Покажи мне это вживую, детка.

Я смотрю, как она откидывает одеяло и заливается смехом. На ней крошечные шорты для сна, которые, я уверен, идеально сели бы на ее задницу, если бы она встала и повернулась ко мне. Но меня забавляют не они, а огромные ярко-розовые пушистые носки на ее ногах, которых я не ожидал.

И это то, что я получаю на фотографии несколькими секундами позже.

Улыбка, которая играет на ее губах, когда она печатает, заставляет что-то внутри меня загораться, как чертова рождественская елка.

Я чертовски люблю эту улыбку.

Поднимая руку, я провожу подушечкой большого пальца по нижней губе, изучая ее. Черт возьми, я хотел бы быть там с ней, смотреть в ее глаза, пока она ждала, чтобы увидеть, что я собираюсь делать дальше.

Меняя позу, я засовываю руку в боксеры, хватаю свой ноющий член и фотографирую именно так. Это ничего не показывает. Я не хочу так быстро переходить от нуля к шестидесяти, но нет никаких сомнений в том, насколько я чертовски тверд для нее.

Я снова нажимаю отправить, не разглядывая изображение, и смотрю на экран.

Ее улыбка становится только шире, когда она получает снимок, и я не могу удержаться от смеха, когда она нагло увеличивает масштаб.

О, черт возьми, да. Моя грязная девочка отчаянно хочет большего.

Она прикусывает нижнюю губу, на ее полных, восхитительных губах появляется непристойная улыбка.

Качая головой, она опускает телефон и поднимает лицо к потолку.

Я могу хорошо представить, как она разговаривает с собой. Пытается убедить себя не увлекаться.

— Давай, Мегера. Прислушивайся к своему телу, а не к голове. Покажи мне, как сильно ты меня хочешь, — прошу я, как будто она может меня слышать.

Мысль о том, чтобы включить двустороннее аудио и сделать именно это, проносится у меня в голове.

Скоро это произойдет.

Я собираюсь сидеть здесь и смотреть, как она выполняет каждое мое требование.

Моя хватка на члене усиливается, и рычание вырывается глубоко из моего горла.

Она двигается, соскальзывает с кровати, ее майка задирается на ее подтянутый живот и дает мне больше дюймов для вожделения, прежде чем она повторяет мое движение и засовывает руку в шорты.

— Черт, детка. Ты, блядь, убиваешь меня, и ты даже понятия не имеешь.