столько их пересмотрел в вашем каталоге, что… проникся. Так вот — здесь, кажется, не тюремная татуировка, узор очень сложный в стиле маори. Похоже на орнамент. Такие тату весьма продвинутые модные салоны делают. Или же… последователи шаманских языческих культов.

— Ты говоришь о малых фрагментах, — ответил ему полковник Гущин. — Большая часть мягких тканей плеч успела уже разложиться так, что ничего неразличимо, никаких татуировок. Могли быть и тюремные у бедолаги.

— Анализ ДНК сделаем к вечеру, определим — есть ли тождество следов крови в доме и крови покойника. Ну а потом — вам и карты в руки, устанавливайте личность. — Патологоанатом исследовал и фотографировал распилы на бедрах. Вскрытие до приезда свидетеля-охранника они с Гущиным пока отложили.

Бодигарда актера доставили в морг через час. Привели к прозекторской. Клавдий Мамонтов, как бывший коллега, обратился к нему, хотел успокоить, но… Едва завидев через стекло страшное сгнившее тело, охранник побелел как полотно и…

Клавдий Мамонтов еле успел подхватить его, а то бы верзила упал в обморок. Его усадили на банкетку и еще полчаса хлопотали вокруг — помощник патологоанатома принес нашатырь…

— Ужас, какой ужас, — шептал охранник.

— Мы хотим, чтобы вы взглянули на труп, возможно, вы уже встречали этого человека, — объяснил ему Клавдий Мамонтов. — Помните наш разговор о приезде с клиентом в марте в дом Евгении Лаврентьевой? Мы сейчас на минутку зайдем туда вместе, вы только посмотрите и…

— Я туда не пойду! — взвился охранник. — Золотом мне платите — я туда ни ногой!

Еще четверть часа Клавдий Мамонтов уже по-свойски уговаривал его «помочь», «войти в наше положение», «проявить характер», «только взглянуть», «преодолеть страх и брезгливость» — мертвецы-то ведь не кусаются…

— А ты-то, коллега, чего сам здесь снаружи, а не там, в аду? — Охранник кивнул на прозекторскую.

Из прозекторской вышел Макар. Он сел рядом с охранником на банкетку — как был в защитном костюме — и зажурчал ему на ухо что-то шепотом — делая энергичные жесты Клавдию Мамонтову — отстань, не мешай нам. Затем он снял с себя маску и надел ее на обмякшего бодигарда. Помог ему встать и… повел.

Уговорил! Как?

— Вам знаком убитый? — спросил полковник Гущин охранника в прозекторской.

Тот остекленевшим взглядом уставился на труп.

— Я его видел… только не таким, конечно… живым… Жуть, жуть какая… Кто его так?

— Сначала скажите нам — кто этот человек? — Полковник Гущин терпеливо ждал, когда свидетель справится с эмоциями. — При каких обстоятельствах вы встречались? Когда?

— Весной, когда привезли клиента… ну, корифея нашего к ней… к колдовке Жене. Это она его так?!

— Мы думаем, что она, — ответил ему полковник Гущин. — И кто он?

— Я не знаю. Имени тоже не знаю. Он у нее находился в доме, когда мы приехали. Но она при нас его никак не называла.

— Он являлся ее клиентом? Запойным? Как, на ваш взгляд?

— Нет. Трезвее трезвого был. В спортивном костюме, я помню, в кроссовках — короче, по-домашнему одет. И лет ему не больше тридцати. Здесь какой он жуткий… а так-то симпатичный был даже парень. Красавчик-брюнет.

— Вы в прошлый раз заявили, будто вам показалось, что он и Евгения Лаврентьева состоят в отношениях, — напомнил Клавдий.

— Ну да… так мне показалось тогда. Но я мог и ошибаться. — Охранник испуганно взирал на труп. — А руки-то… руки зачем ему она отрезала?! Колдовала, что ли, так? Или пытала его связанного в подвале?!

— Нет, его пытались расчленить уже мертвым, — полковник Гущин глядел на охранника пристально.

«И его, что ли, подозревает?» — подумал Клавдий Мамонтов.

— Актера вы тогда у Евгении дома оставили для лечения? — спросил он.

— Она его в подвал спустила для вытрезвления. А нас попросила уехать. Через несколько дней мы по ее звонку вернулись и клиента забрали. Она его в чувство привела.

— А этот человек, он по-прежнему находился у нее дома?

— Тогда да. Он нам сам открыл ворота.

— Но ваш клиент его тоже видел? Я прав?

— Он в запое находился многодневном! Я же рассказывал вам уже. Ну, потом, как отходняк у него случился, — возможно. Только сейчас он в рехабе курс проходит. Недоступен ни для кого.

— Мы помним. Спасибо вам за помощь. Извините, что потревожили, но сами видите — дела какие, — встрявший снова в диалог Макар благодарил его проникновенно.

А Клавдий Мамонтов попросил его непременно известить их «по-дружески», когда актер покинет рехаб. Его непременно надо было допросить. Затем он сам под руки вывел охранника из прозекторской. Тот еле брел на ватных ногах, шепча: «Ну и служба у вас, ментов, врагу не пожелаешь…»

Морг они покинули лишь в предрассветных сумерках. Вымотались так, что даже не обсуждали пока события.

Клавдий Мамонтов жаждал лишь одного: приехать в дом на озеро, принять горячий душ — ему все казалось, что смрад прозекторской пропитал его насквозь. И рухнуть спать — хотя бы часа на три… По лицам друзей он видел, что их желания схожи.

Они ехали к Макару. Впереди среди деревьев явил себя просвет — Бельское озеро отражало медленно светлеющее рассветное небо.

Как вдруг…

У полковника Гущина резко зазвонил мобильный.

— Алло, Гущин слушает.

— Это я, — прошелестел по громкой связи женский испуганный срывающийся голос. — Ева Лунева. Вы мне защиту обещали… Не отговорка то, правда?

Они онемели. Четыре часа утра. И ненормальная звонит полковнику Гущину!

— Что случилось, Ева? — терпеливо спросил тот.

— Вы узнали насчет мертвого ребенка? Который пропал здесь в апреле? Вся округа только это и обсуждала.

— Узнали. То был несчастный случай.

— Значит, вы слепые, — она всхлипнула. — Я не могу спать… я боюсь… Приезжайте сейчас. Я вам кое-что покажу.

— Куда мы должны приехать? К вам домой? В четыре утра?

— Нет! Не домой! Вы все тогда испортите! — она встревожилась. — Приезжайте на то место, я буду ждать вас опять на обочине. Я вас сама потом проведу через вторую калитку. И покажу вам…

— Что вы нам покажете?

— Вы сами все увидите. Я выхожу из дома прямо сейчас, пока мужа обезболивающим накололи, а мой пасынок Вася и прислуга спят. А то они меня не пустят, запрут, еще и лекарствами накачают, они уже пытались.

— Но лекарства вам помогут! — заверил Гущин. Он говорил с ней уже как с психически больной.

— Я отключусь, а он меня подстережет и убьет… этот выродок, — прошептала Ева. — Спасите, защитите меня от него. Убейте его! Если только возможно — убейте его! Пока еще не поздно.

— Так, ждите нас на дороге на том самом месте, — быстро объявил полковник Гущин. — Мы приедем через