— Браво, господа, давно я не видел такого вдохновенного представления, — Дюрак продолжил говорить по-английски, остановившись на верхней ступени лестницы.

Он был одет так же щегольски, как в прошлый раз: густо расшитый камзол, старомодная сорочка с кружевами… «Выделывается, — подумал Сашка. — Изображает этакого вампирского лорда эпохи начала освоения эфира.»

Когда он впервые увидел Дюрака — почти год назад — ему даже в голову не пришло, что тот играет на публику. Теперь это казалось очевидным.

Как ни странно, его показуха, похоже, работала: две вампирши и трое вампиров уставились на Дюрака с почти одинаковым обожанием. Некоторым из них не мешало даже то, что они продолжали откашливаться.

— Я почти поверил, что вот эта молодая леди, — он кивнул в сторону Сандры, — преемница Марины Балл. Или даже она сама, просто в хорошей маскировке.

— Не я, — возразила Сандра. — Капитан «Блика» — он, — и показала на Сашку.

Брови разряженного вампира взлетели вверх.

— Ну что ж, — согласился Дюрак, — молодой человек тоже весьма эффектен. Хотя я не ожидал, что Марина настолько потеряет голову от любви, что назначит его капитаном. Ладно, о чем вы хотели поговорить?

— Это вы хотели, — зло произнес Сашка. — Вы сказали, чтобы я зашел к вам, и тогда вы мне все расскажете. Какие у вас дела с Мариной Балл. Я для этого и шел.

— А какой смысл мне с вами разговаривать теперь, если Марина оставила «Блик» на вас? — Дюрак мастерски изобразил голосом скучающее удивление. — Я так понимаю, ее на корабле нет?

Сашка и Сандра переглянулись.

— Можете не отвечать, вижу, что нет. Во время нашей встречи на Аль-Кариме я был готов пойти на разговор, чтобы таким образом настроить часть экипажа против Марины. Теперь в этом нет смысла.

— Есть, — сказала Сандра, угрожающе подняв руки.

Сашка снова почувствовал, как вокруг нее начинает собираться сгусток силы, готовый прорваться потоком, столь же разрушительным, как тот, что они недавно выпустил совместно.

— Вы исключительно сильный маг, — произнес Дюрак, на сей раз иронично, — но неужели вы действительно угрожаете разнести мой дом? Здесь? Посреди миллионного Блуминг-Сити?

— Нет, — возразила Сандра. — Я угрожаю убить вас. Нет прощения человеку, который якшается с работорговцами.

На лице вампира ничего не отразилось, но Сашка почувствовал — его проняло. Дело было в том, как Сандра это сказала. Слова она подобрала слегка книжные, в тон Дюраку — все-таки его манера речи оказалась очень заразительной. Однако в отличие от него она не рисовалась, не играла. Говорила, что думала и чувствовала. От этого ее слова даже меншу показались бы весомей — что говорить о вампире! Им куда легче удается читать эмоции и намерения, даже без всякой магии.

— Что ж, — проговорил Дюрак после короткой паузы, — иногда приходится уступать грубой силе. Приглашаю вас пройти в более удобное для разговора место. Будьте моими гостями.

Еще одна старинная традиция вампиров: гостеприимство для них свято. Ничего магического, просто обычаи. Если узнают, что вампир прикончил того, кого он пригласил к себе, свои его крайне не поймут. Другое дело, что именно поэтому всеми силами стараются никого не приглашать, а, например, назначать совместные беседы — в общем, прибегают ко всякого рода словесной эквилибристике, лишь бы не произносить английское be my guest, русское «будьте как дома» или любую другую национальную версию той же фразы.

Сашка выдохнул. Теперь подставы можно не бояться… до определенного предела. Ничто не мешает Дюраку их выпустить и попытаться прикончить сразу за порогом. Или напустить на них таможенников, если у него есть знакомства в администрации… а у него наверняка есть. Он производил впечатление человека, у которого все схвачено.

Понимая это, Сашка продолжил давить.

— Поговорим, — произнес он с угрозой. — Но учтите, что если вы виноваты в исчезновении Марины Балл, законы гостеприимства вас не прикроют. Я найду способ с вами разобраться.

— Даю сразу вам честное слово, что не причастен к этому ее делу, — пожал плечами Дюрак. — Когда делили наследство Князя, я свою долю уже получил. Как и все остальные. И лишь Марина до сих пор не может успокоиться, ищет, кому бы продаться повыгоднее.

— Наследство Князя?.. — Сашка сам не знал, почему так удивился. В конце концов, они же прозвали ее Княгиней именно в подражание Князю!

— А вы не знали? — хмыкнул Дюрак. — Ну что ж, юноша, тогда вас ждет много удивительных открытий.

Личный кабинет — безусловно, более удобное место для разговора, чем холл, да еще когда «гости» стоят внизу, а хозяин на лестничной площадке, и беседа волей-неволей ведется на повышенных тонах: как еще друг до друга докричаться?

Но в остальном кабинет Мэлвина Дюрака не радовал — ни уютом, ни декором. Сашке он неприятно напомнил комнату его прадеда, главы клана. Маленький Сашка попадал туда всего несколько раз: глава не занимался детьми, разве что те натворили бы что-то совершенно из ряда вон выходящее — например, продали бы клан за банку варенья и пачку печенья. Однако все члены клана старше пяти лет должны были поздравлять главу с днем рождения, с Днем княжества (в их Арденском княжестве это было второе июля) и со Славой. Для этого всех детей поутру приводили в кабинет главы, каждый читал стишок или пел песенку, прадед благосклонно одарял каждого парой слов и кровяной колбаской (в Сашкином случае — конфетой, его опекуны действительно очень старались), затем отпускал восвояси.

Но, несмотря на лакомство и возможность блеснуть талантами, Сашка все равно боялся этих визитов. В кабинете было почти темно — окна, и без того узкие, закрывали тяжелые шторы, а на стенах, отделанных потемневшими от времени дубовыми панелями, висели такие же потемневшие от времени гобелены и головы козлов и быков — такая честь оказывалась лучшим производителям, пополнившим племенное стадо, или тем, кто отдал в течение жизни феноменальное количество литров крови. Малышом Сашку пугали их стеклянные бессмысленные глаза.

Кабинет Мэлвина Дюрака казался точь-в-точь копией дедовского: тяжелая мебель, тяжелые портьеры, головы на стенах. Только мебель и портьеры выглядели гораздо элегантнее (Сашкин клан веками занимался скотоводством и, хоть и накопил приличное состояние, все равно отдавал предпочтение практичности), а место голов животных занимали головы птиц — длинные тяжелые клювы казались особенно угрожающими в полумраке.

Вот только что-то здесь казалось Сашке немного… странным, что ли? Не сочеталось.

А потом он понял. Да, мебель в кабинете его деда была грубее и тяжеловеснее — но и старше. Как ни ухаживали за ней, она успела порядком износиться: сиденья стульев и кресел потемнели, на ножке стола виднелась длинная царапина, которую так и не удалось заполировать до конца. У шкафа для документов даже начала появляться своя аура — это значило, что ему сравнялось лет триста как минимум.