Поверхность озера превратилась в гладкое, отполированное до блеска зеркало. Оно накренилось и выросло вверх. Пришлось напрячься, чтобы не потерять равновесие от этой отражательной магии. Она опасна тем, что может свести неумелого колдуна или ведьму с ума, лишив привычной опоры в мыслях. Так легко перепутать настоящее с воображаемым и затеряться в нереальности.

В новоявленном волшебном зеркале не было ни моего отражения, ни леса, ни неба, по которому бежали облачка, зато я прекрасно видела комнату в башне старого колдуна. Мерлин (или другой) сидел в кресле, устроив локти на подлокотниках и сложив пальцы домиком. Он поднял глаза, и наши взгляды встретились.

— Мерлин? — спросила я.

Он поднялся, красивые губы исказила злая ухмылка.

Неужели Нилрем победил, и часть души потеряна навсегда, убита или изгнана из тела? Но зеркало затуманилось, и лицо мужчины неуловимо изменилось.

— Он не победил. Пока еще нет.

Я выдохнула, не скрывая облегчения.

Нет, я до сих пор не была уверена, кто передо мной, но для удобства решила называть его Мерлином. Выражение глаз какое-то такое… приятное, что ли. И получается, что никакая из личностей так и не смогла взять верх и утвердиться.

— Ты можешь помочь, — продолжил мой собеседник.

И похоже, каждое слово давалось ему с трудом.

— Я слушаю.

Все-таки кто же передо мной? Я наклонила голову набок. Если так смотреть, то выглядит он недобрым. Хотя, возможно, виной всему тени.

— Сними проклятие и приворот.

Про приворот понятно. А вот проклятие… Я тогда колдовала в состоянии крайнего волнения. Мысли в моей голове не задерживались, а сразу же преобразовывались в магию. И уж как именно я его прокляла…

— Подойди-ка поближе, — попросила я. — Еще ближе. Еще.

Маг почти вплотную притиснулся к зеркалу. Еще несколько сантиметров, и его нос коснулся бы стекла.

Я критически осмотрела его лицо. Симпатичный он все-таки. И никаких признаков проклятия или вредоносных чар.

— Ага, ага, — с умным видом кивнула я. — Это многое проясняет. М-да.

— Сними приворот. — От дыхания поверхность зеркала со стороны Мерлина запотела. Черты лица сделались нечеткими. — Сними. Немедленно. Сейчас же.

Какой нетерпеливый.

— А это кто сейчас говорит? — невинно поинтересовалась я.

— Неважно, — ответили сразу два голоса, и у меня по спине пробежали мурашки.

Ощущение было даже хуже, чем если бы кто-то провел ногтями по стеклу. Два голоса. Из одного человека. Кошмар.

— Какое удивительное единодушие, — сказала я.

— Приходи, Матильда.

— Нет. Не вздумай возвращаться.

— Я жду тебя…

— Ты будешь только мешать.

Так, в вопросе моего возвращения в хижину Мерлин и Нилрем не сходились. Они довольно горячо спорили еще какое-то время.

— Но ты же не сможешь снять приворот, находясь так далеко, — воскликнул один из мужских голосов.

Это кто же у нас проявил такую странную неосведомленность в любовных чарах? Приворот разный бывает. Любви расстояния не помеха. Хотя, конечно, чем ближе, тем лучше.

А потом маг словно бы впал во внезапную ярость, он размахнулся и с силой ударил по зеркалу. Оно взорвалось тысячей брызг с моей стороны. Мощная волна заключила меня в свои прохладные объятия и с легким шипением вынесла на берег.

Я смотрела, как к озеру возвращается первозданная гладкость. Вновь по воде скользили облака, и горы отражались перевернутыми пирамидами.

Одно я поняла твердо: приворот нельзя снимать ни в коем случае.

В голове начал формироваться план. Теперь я точно знаю, что делать… Я приворожу Нилрема.

Драконий корень. Он просто необходим для того замечательного приворота, который я придумала. Рецепт колдовства получился довольно сложный и, мягко говоря, нестандартный, но два мужика в одном тоже не слишком стандартно. Хм… или один и еще один. Легко запутаться.

Я была уверена, что у меня с прошлого года остался хороший запас драконьего корня, но его не было. Испарился. Исчез. Банка стояла на месте, на донышке сиротливо лежали несколько засохших крупинок, и все.

Столь неожиданное препятствие не могло поколебать мою уверенность и заставить пересмотреть заклинание. Тем более в котелке вовсю кипели страсть, похоть и эйфория — мощная основа приворота.

Похоже, судьба решила подать очередной знак: "Иди и накопай свеженьких корешков". Активность на свежем воздухе плюс свежий корень сработают лучше.

Наказав оборотню не совать нос в зелье под страхом мучительного конца, я взяла садовую лопатку… Кстати, оборотень ее тоже заточил. В последнее время в хижине прибавилось острых предметов.

Так вот, я взяла лопатку, но Альберт задержал меня, втянув в кулинарный разговор.

— На ужин я поймаю косулю, — пообещал он низким вибрирующим голосом и улыбнулся клыкастой улыбкой.

— А не слишком ли много для двоих и кота? — спросила я.

— Можно завялить, приготовить колбасу.

Альберт впал в гастрономический экстаз и перечислял кушанья, которые собирается явить на наш стол.

— Ладно, ладно, — сказала я, сглатывая слюну и перехватывая лопатку покрепче. — Пожалуйста, остановись. Скоро вернусь и съем все.

***

К полянке я подбиралась ползком, стараясь не сопеть и не шуршать. Драконий корень — хитрое растение. В буквальном смысле. Если он заподозрит неладное, то уйдет на глубину и выкопать его будет невозможно. Почему "драконий"? Потому что на поверхности торчит кожистый лист, напоминающий заостренный кончик хвоста дракона. Солнечный свет окрашивает его в ярко-красный.

Я аккуратно выглянула из-за куста, ожидая, что перед моим взором раскинется красное изобилие. И что же? Мне представился совершенно пустынный участок слегка дымящейся земли. Драконьи корни кто-то вспугнул. И зачем жечь землю?

И тут появилась она. Химера. Алевтина. А она выросла. Теперь уже и не назовешь ее "химеренышем". Псевдодраконья голова выпустила из носа колечко пара. Кошачьи глаза смотрели с прищуром, а вот козья голова порадовала демонстрацией рогов с подозрительным металлическим блеском.

Я лихорадочно соображала, как мне ее изловить. Химера не двигалась. Я тоже. В прошлый раз ей категорически не понравилась веревка.

Думай, Матильда, думай. С собой у меня только холщовый мешок для драконьего корня да лопатка.

Может, попробовать заманить ее к хижине лаской?

— Кис-кис, — обратилась я к кошачьей голове и запела: — Мя-а-аско, мя-а-аско, мя-а-аско для хорошей кошечки.