бывала вместе с Корнелием. А что, от расследования вас не отодвинули?

— Да, старший инспектор Коваль попросил помогать… по мере возможностей. А почему здесь, а не в Москве?

— В городской квартире у Вадима мы все старались не появляться, его жена… — Софья Яковлевна поморщилась. — Она очень старалась сблизиться с нами, вернее, со Львом Борисовичем, а Васильева, например, всячески принижала. Глупо, как-то по-детски, но было неприятно. А что?

— Дело в том, что среди вещей Стеллы нашли бутылку ликёра, явно для подарка. Ликёр — подарок для женщины, мне кажется. С Аллой Марковой они были давно знакомы, но не дружили, о моём приезде никто заранее не знал. Вот я и решила, что это было привезено для вас. Я неправа?

Остановившись, Софья Яковлевна звонко расхохоталась.

— Совершенно неправы! Идёмте!

За рукав она втащила несколько растерявшуюся спутницу в дом, быстро переобулась, бросила шубу на скамью в прихожей и так же быстро вошла в кухню.

— Наталья Петровна, любимый десерт я сегодня получу?

— А как же, — ворчливо ответила повариха, она же экономка.

— Вот скажи девушке, что это будет и что туда входит?

— Зачем это?

— Надо! Говори!

— Ну, кекс апельсиновый с заварным кремом. Мука, яйца, масло, ликёр… Тот, что Стелла привезла, мне не отдали, ну да у меня был в запасе.

— Понятно? — Повернулась Софья Яковлевна к Елене. — Ликёр привезли для Натальи Петровны. И это единственный вид совпадений, в который я готова поверить!

Лена лишь развела руками.

«Дорогой дневник, сегодня был такой длинный день! Длинный, запутанный, со множеством непонятных и до сих пор не разъяснившихся казусов. Хватило бы одного только бесследно исчезнувшего душеприказчика Натальи Константиновны, но это было самое начало, дальше пошло гуще. Тут и привязка здешней земли к снигирёвской крови, и странные отношения внутри семьи Марковых, и Софья Яковлевна, оказавшаяся вовсе не домашней уютной старушкой, а железным магом-адвокатом, и ликёр, который, как оказалось, убитая привезла для Натальи Петровны. Кстати, а что мы знаем про кухарку — экономку? Получается, что ничего. Лично я даже фамилии её не знаю!

Госпожа Левинсон, очаровательна, очень умна и совсем непроста. Можно ли верить тому, что она рассказала? На данный момент мы знаем несколько версий, зачем эта супружеская пара приехала в Снигири. Первая — из-за процесса, который ведёт Вадим. Дело о дубовой роще, так сказать. Вторая — болезнь Софьи Яковлевны и желание её мужа купить загородный дом для постоянного проживания. Третья — по желанию самой мадам, обнаружившей нестыковки в деле о наследовании. И что есть истина?

К ужину спустились все, кроме Корнелия и Аллы Марковой с ребенком. На мой вопрос о том, как себя чувствует Коля, Владимир Марков посмотрел диковато, ничего не ответил, подхватил поднос с двумя тарелками и ушёл наверх. Может, я перепутала, и его зовут всё-таки как-то по-другому?

Апельсиновый кекс с заварным кремом удался, несмотря на конфискованный ликёр.

Из хорошего — Вадим взялся за ум и решил заняться делами поместья. Здешняя стража оказалась весьма адекватной, хваткой и хорошо работающей. Старшего инспектора Коваля в былые времена я бы, не задумываясь, взяла к себе в группу. Вот только патологоанатом пока молчит. Где же протокол вскрытия?»

Лена посмотрела на часы: не так и поздно, начало одиннадцатого. Ну да, ужин подали в девять, рассиживаться никто не стал, быстренько съели предложенное и разбежались по комнатам. Решительно достав коммуникатор, она набрала номер Коваля. Ответил он почти сразу.

— Олег, это Лена. Слушай, а что с протоколом вскрытия? Не готов?

— Пока нет, обещали прислать завтра прямо пораньше.

— Пришлёшь мне выжимку?

— Договорились! Да я подъеду с утра, сам привезу, и расскажу кое-что — я ж и с Марковыми поговорил, и с Левинсоном.

Попрощавшись с инспектором, Елена сладко зевнула и решила ложиться. Вышла в коридор — там было пусто и так тихо, словно все гости давным-давно пали без задних ног. А, нет! Из-за двери Левинсонов раздавался ритмичный храп. Почему-то её это успокоило; уже не оглядываясь по сторонам, Лена добежала до ванной, умылась и пошла обратно. Возле того самого окна, куда так смотрели и младший Марков, и инспектор, она задержалась и глянула в темноту. Ну, так всё таки, на что же вы там так пялились?

Сине-серо-голубой с чёрными проплешинами подтаявший снег возле самого дома, там, куда попадает свет из окна.

Дальше темнота, чуть более густая внизу и синеющая вверху, там, где небо.

Жёлтый огонёк, горит неровно, словно живое пламя. Костёр — почему перемещается? Фонарик — отчего вздрагивает и колеблется? Странно…

Тряхнув головой, чтобы избавиться от этих непонятных чар, она вернулась в комнату, забралась под одеяло и сразу уснула.

Глава 7

23 марта 2186 года

«Дорогой дневник, сегодня мы уезжаем из Снигирей. Вроде бы дело раскрыто, никакого убийства не было. Ой, что это я? Убийство — это Олегу, а наше расследование вовсе даже о том, как удачно были облагодетельствованы Снигирёвы их богатой тётушкой. И как теперь Вадиму выкручиваться из этой ситуации? Зря я, наверное, из-за него переживаю. Большой мальчик, справится. Ну, или не справится, это уже зависит от него. Правда, у меня есть ощущение. что всё не так просто с этим поместьем. В самом деле, не все семь отказов можно так просто объяснить случайностью! Кстати, семь… а мы ведь обсудили только шесть, кто же там седьмой-то? О, зовут завтракать. Едем домой, дорогой дневник, и продолжим разбираться с людьми, нелюдьми и обстоятельствами. И с убийством ведь тоже не всё так просто, уверена».

— Иду-иду! — откликнулась она на громкий голос Андрея, уже стоящего в дверях и нетерпеливо притоптывающего ногой.

Убрала дневник в сумку, тщательно застегнула, подумала мельком, что так и не узнала у Гая, как он ехал сюда — его ведь не было видно ни в поезде, ни в экипаже! И как он будет добираться обратно?

И застыла, сообразив, что не расспросила домового насчёт выпихивания трупа из окна, да и вообще об обстоятельствах смерти Стеллы. Это ведь всё в доме происходило, так почему он молчит?

Тряхнула головой, мол, успею ещё! И пошла завтракать.

Возможность уехать из Снигирей в ближайшее время чрезвычайно приободрила гостей.

К завтраку спустились все, даже Корнелий, с невиданной красоты лицом, больше похожим на подушку. Наталья Петровна посмотрела на него с сомнением, покачала головой и долго над чем-то колдовала у плиты. Потом принесла художнику персональный стакан с желтовато-бурой смесью самого подозрительного вида, сунула в руки и сказала сурово:

— Пей!

Тот