Антонио дождался, когда она отойдет достаточно далеко, изакончил значительным, взволнованным голосом:

— И даже в наше время!

— Ну уж это ты загнул! — Старыгин усмехнулся иподозрительно взглянул на итальянца не шутит ли тот. Но лицо Антонио былоудивительно серьезно, даже трагично. Он то и дело косился на женщину в черном,которая застыла возле стены с каменным выражением лица и казалась совершеннобезучастной, однако, несомненно, прислушивалась к разговору.

— Я не шучу, — проговорил Антонио, понизивголос. — Однако, если вы не против, мы продолжим этот разговор в саду.Знаете эту поговорку — кажется, здесь и стены имеют уши…

Маша, на которую подействовало выпитое вино, звонко рассмеялась:она представила себе стену, покрытую многочисленными ушами самой разной формы…

Собеседники поднялись из-за стола и вышли в сад.

На улице уже темнело, и сад наполнился удивительно нежнымиароматами и едва слышными звуками — шорохом листвы, стрекотом цикад,приглушенным журчанием фонтана.

Антонио сел на скамью под пальмой и пригласил своихспутников расположиться рядом.

— Зря, Дмитрий, ты так несерьезно отнесся к моимсловам, — проговорил он, снова оглядевшись по сторонам и убедившись, чтокроме них в саду нет ни души. — Человеческая история на всем ее протяжениипронизана деятельностью тайных обществ, они всегда играли огромную роль, и нашевремя — не исключение. За спиной у всего мира прядется нить тайных решений,тайные общества, возможно, принимают решения, определяющие судьбы человечества,ведут скрытые от посторонних глаз войны.

Большие и маленькие, связанные между собой илиизолированные, они вмешиваются в политику большинства государств!

— Да, я слышал, что у вас в Италии несколько лет назадразразился политический скандал, связанный с масонской ложей…

— Да, —Антонио кивнул, — целый рядвысокопоставленных чиновников оказался в рядах ложи. Но это — только верхушкаайсберга, только то, что стало известно общественности. На самом деле тайных обществнамного больше, чем считают журналисты и обыватели, и они проникли вправительства не одной только Италии, но большинства развитых стран. Я уж неговорю о странах третьего мира…

Антонио на некоторое время замолчал, а потом продолжил судивительным волнением:

— Много лет назад, в ранней молодости, я участвовал вэкспедиции в одну из отдаленных областей Нигерии. В тех местах невозможно нишагу ступить без опытного проводника из местного населения. Мы нашли такогочеловека. Это был охотник, красивый высокий негр лет тридцати, отличныйследопыт и замечательный рассказчик. Он поведал нам немало удивительных историйпро жизнь своих соплеменников, а тропический лес знал как свои пять пальцев. Сним мы совершили немало многодневных переходов и убедились, что в лесу ончувствует себя как дома. Правда, был у него один существенный недостаток…

Антонио сделал небольшую паузу и прислушался: емупоказалось, что к шороху листвы примешался какой-то посторонний звук. Черезминуту он успокоился и продолжил:

— Как многие его соотечественники, он имел слабость квиски и, что особенно неприятно, не умел пить, очень быстро пьянел и поддействием алкоголя делался очень развязен, болтлив, а иногда даже буен.Несколько раз нам приходилось связывать его, причем для этого требовалисьусилия трех-четырех человек… Наутро он ничего не помнил и снова былисполнителен и вежлив. Его настоящее имя произнести не мог ни один из нас, идля простоты мы называли его Бобби. Кажется, ему очень нравилось это имя, с нимон чувствовал себя ближе к белым людям и свысока смотрел на своихсоплеменников…

Антонио сделал еще одну паузу. Кажется, ему трудно былопродолжать.

— Однажды, — снова заговорил он, — Боббигде-то раздобыл виски и здорово напился. Он забрался ко мне в палатку и началрассказывать что-то ужасное. Он говорил о людях-муру, о членах тайного ОбществаЛеопарда, поклоняющихся своему мифическому хищному предку и устраивающих вотдаленном уголке леса тайные ритуалы, во время которых они превращаются влеопардов.

— Муру превращаются в леопардов, да! — бубнилБобби, сверкая глазами. — Это такая же правда, как то, что я сейчас вижутебя, молодой белый господин! У них вырастают хвосты, и когти, и длинные клыки,как у леопарда, они подкарауливают антилопу и нападают на нее, а иногда онинападают на человека! Если человек провинился перед леопардом или перед кем-тоиз старейшин муру, они подстерегают его в лесу и — раз! — набрасываются нанего, прыгают с дерева и перегрызают ему горло!

От них не спасешься, не скроешься, не поможет ни нож, никопье, ни винтовка!

Я не очень внимательно слушал его: все эти басни лесныхжителей казались мне нелепыми россказнями вроде детских страшилок, которымималыши пугают друг друга на ночь. Вдруг на стене палатки мелькнул чей-тосилуэт. Бобби побледнел и затрясся.., вы видели когда-нибудь, как бледнеетнегр? Это не самое приятное зрелище, уверяю вас…

Он стал бормотать что-то вовсе непонятное, перешел на свойродной язык, только изредка в его речи проскальзывали английские слова, изкоторых я понял, что он наговорил мне слишком много лишнего и теперь боитсямести людей-муру, людей-леопардов.

Потом он немного успокоился и стал просить у меня еще виски.Я, разумеется, ничего ему не дал — на следующий день нам предстоял длинныйпереход, и он нужен был как проводник.

Но на следующий день испортилась погода, и мы отложилипоход. Бобби не помнил наш вечерний разговор. Он выглядел вполне бодрым ижизнерадостным и отправился в лес подстрелить какую-нибудь дичь к обеду. Когдаон не вернулся к полудню, мы не слишком обеспокоились: как я уже говорил, онбыл опытный охотник и прекрасно чувствовал себя в лесу. Однако во второйполовине дня в наш лагерь прибежали двое местных мальчишек, перепуганные дополусмерти. Они говорили что-то непонятное, то и дело повторяя слово «муру». Мывдвоем с руководителем экспедиции пошли по их следам и в получасе от лагерянашли останки Бобби. Собственно, мы узнали его только по винтовке и фляжке.Несчастный был буквально разорван на куски, и над этими кровавыми ошметками ужетрудились грифы и гиены.

— Слабак, — мрачно проговорил мой шеф. —Разве опытный охотник подпустит так близко леопарда? Придется искать новогопроводника., а жаль, Бобби был славный малый!

И хороший рассказчик, с ним любая дорога казалась вдвоекороче. И надо теперь повысить меры безопасности: если леопард хоть раз отведалчеловечины, он войдет во вкус и превратится в людоеда. Странно, — добавилон, оглядев растерзанный труп, — Леопард почему-то почти ничего не съел..,должно быть, его кто-то спугнул!

Из-за смерти проводника мы вынуждены были задержаться наместе и вызвать полицию.

Приехали четверо полицейских, трое местных и один белый. Онипостояли над останками Бобби, поцокали языками и дружно проговорили: