— Я не сомневался, что вам здесь понравится! — сгордостью проговорил Антонио. — Это так называемый папский дом, место,предназначенное для приема паломников, людей, приезжающих из католических страндля аудиенции у папы и ознакомления со святынями Рима. Здесь вам будет гораздо легчезатеряться, чем в любой гостинице.

В глубине сада скрывался красивый трехэтажный каменный дом.Провожатый провел гостей внутрь и передал их еще одной молчаливой женщине вчерном платье. Та провела их на второй этаж и указала двери двух соседнихкомнат. Маша уже думала, что женщина немая или дала обет вечного молчания, нота разразилась довольно длинной итальянской тирадой.

— Сестра приветствует вас и предлагает, как толькоустроитесь, спуститься в трапезную.

— А где ключи от комнат? — осведомилась Маша,повернув ручку двери.

— Ключи и замки здесь не приняты, как в монастырскихкельях, — пояснил Антонио.

— У паломников не может быть тайн друг от друга, ислучаев воровства в этом святом месте никогда не бывало.

Маша пожала плечами и вошла в комнату.

При всей аскетической простоте, помещение было довольнопросторным и удобным, имелся в номере и вполне приличный душ.

Правда, принимать душ при незапертой двери было не слишкомуютно, но Маша не удержалась.

Она долго стояла под горячими струями и наконец смыла с себяи дорожную пыль, и усталость, и томящую ее тревогу.

Через некоторое время она спустилась в трапезную.

Это было большое сводчатое помещение с чисто выбеленнымистенами и длинными деревянными столами, уставленными снедью.

Старыгин и его итальянский друг уже сидели за одним изстолов. Антонио помахал Маше, приглашая к ним присоединиться.

Столы были накрыты грубыми льняными скатертями, на нихстояли глиняные тарелки и высокие бокалы простого стекла. В глубоких мискахдымились ароматное тушеное мясо, спагетти под томатным соусом, в мискахпоменьше манили взгляд оливки и белая фасоль.

На больших блюдах лежал крупно нарезанный серый хлеб —чиабатта. Тут и там стояли кувшины с водой и молодым белым вином. Маша внезапнопочувствовала зверский голод.

Антонио галантно ухаживал за ней, подкладывая то одного, тодругого блюда, подливая вино. Все оказалось очень простым, но удивительновкусным.

— Как в монастыре, — проговорила Маша с полнымртом.

— Да, здесь и создан для паломников почти монастырскийуклад, — подтвердил Антонио. Я рассказывал Дмитрию о том, что мне удалосьнайти после того, как мы с ним обменялись письмами. Впрочем, это разговорспециалистов, вам это, наверное, не будет интересно…

— Напротив, — Маша полуобернулась китальянцу. — Ведь мы приехали сюда именно для того, чтобы выяснитькое-что, касающееся… ваших и его профессиональных интересов!

— Ну что ж, тогда я продолжу, — Антонио подлилвсем еще вина. — Итак, Дмитрий, после твоего письма я задумался, где ещемогли попадаться рядом упоминания василиска и амфисбены. Кроме манускрипта"Н" Леонардо, разумеется…

— В «Естественной истории» Плиния, — вставилреплику Дмитрий Алексеевич.

— Само собой, само собой, — подтвердилАнтонио. — Но я имею в виду нечто другое, нечто не столь известное. И вот,после некоторых раздумий я вспомнил про трактат Николая Аретинского…

— «О происхождении сущего и числах, его объясняющих»?уточнил Старыгин, обменявшись с Машей выразительным взглядом. Она вспомнилапосещение кабинета рукописей, вспомнила прочитанный там старинный трактат.

— Нет, —Антонио отрицательно помоталголовой. — «О тайных знаках и скрытых указаниях».

— Никогда о таком не слышал! — Глаза Старыгиназаинтересованно блеснули.

— Неудивительно, — итальянец гордоулыбнулся. — Я не так давно обнаружил его в Милане, в библиотекеАмброзиана. Трактат больше ста лет пролежал у них в ящике со средневековымикулинарными рецептами!

Никому и в голову не приходило, что сохранился полныйэкземпляр этого трактата! Так вот, вчера я позвонил своему миланскому другу,сотруднику библиотеки, и он прислал мне по электронной почте несколькоинтересующих меня страниц.

— И что же ты нашел? — Старыгин делал вид, чтоспокойно пьет вино, но от Маши не укрылся возбужденный блеск его глаз.

— Вот что, — Антонио расстегнул портфель и вынулиз него несколько листков. Старыгин потянулся к ним, но Антонио остановил его,улыбнувшись:

— Я думаю, будет лучше, если я сам это прочту. Тогда мысможем сразу же удовлетворить интерес твоей прекрасной спутницы.

— Скажи лучше, что не хочешь лишить себя удовольствияпрочесть это вслух! — усмехнулся Старыгин.

Антонио, не ответив приятелю, развернул листки и началчитать латинский текст, переводя затем каждую фразу на английский.

«… Если же встретятся два оные создания, то иногдаслучается, что они спариваются, и тогда от чудовищного этого союза рождаетсясущество вдвойне ужасное. Ибо соединяет оно в себе сущность василиска иамфисбены, превосходя своих родителей злобой и коварством. Первое, что делаетэто чудовище, родившись, — пожирает мать свою, амфисбену. Называют этосоздание амфиреусом, ибо вдвойне царь он над всеми злобными порождениямиприроды. Есть, однако, на Востоке тайное общество, поклоняющееся амфиреусу иизбравшее его своим божеством, поскольку говорят, будто человек, приручившийоное чудовище, не будет знать никаких преград и достигнет высшей власти.Однако, чтобы приручить это существо, необходим…»

Антонио замолчал и сложил свои листки.

— Что же ты остановился на полуслове? —разочарованно проговорил Старыгин. — Что же необходимо для прирученияэтого сказочного монстра? Печень вурдалака? Моча осьминога?

— Увы! — Итальянец пожал плечами. — В этомместе рукопись повреждена, так что наше любопытство останетсянеудовлетворенным. Однако сам по себе пассаж небезынтересный…

— Еще бы! — Старыгин усмехнулся. — Тебе некажется, что существо, чье изображение я посылал тебе на днях, удивительноподходит на роль амфиреуса?

— Согласен, — Антонио утвердительно опустилвеки. — Но знаешь, что самое интригующее в этой истории?

— Не тяни! — Старыгин всем корпусом повернулся китальянцу. — Что еще у тебя припасено?

— Тайное общество, упоминаемое Аретинцем, действительносуществовало! — негромко произнес Антонио, оглядевшись по сторонам, какбудто опасаясь, что его подслушивают.

— Мало ли было в средние века тайных сект, обществ,полуязыческих общин…

— Больше того, их следы можно обнаружить не только всредневековье, но и в восемнадцатом, и в девятнадцатом веке…

Возле стола безмолвно возникла женщина в черном платье, оназабрала опустевший кувшин из-под вина и поставила на его место полный.