Я вновь взяла официальный тон:

– Я так понимаю, что вы в квартире не зарегистрированы?

– Тонька против, и Софья Аркадьевна тоже, – злопробормотала Венера.

– Да, – важно кивнула я, – регистрация вмуниципальной квартире возможна только с согласия всех проживающих в нейсовершеннолетних граждан.

– Вот поэтому я и хочу, чтобы их выселили! – топнулакривоватой ножкой Венера. – Они мешают мне жить! Почему я должна терпетьна своей кухне посторонних людей? И в моей ванной они моются! Пусть убираютсявон!

Что-то мне это напоминает… Ну, конечно, – сказку «Лиса,заяц и петух»! Помните: «Была у зайца избушка лубяная, а у лисы – ледяная…»?Дамочка не имеет никакого права проживать в этой квартире, однако твердонамерена выгнать законных жильцов на улицу.

В моей душе всколыхнулось нечто, похожее на восхищение. Нет,правда, подобный махровый эгоизм в людях меня всегда завораживал. Может быть,потому что у меня самой обратная проблема: порой я начисто забываю особственных интересах в угоду интересам окружающих. И окружающие беззастенчивоэтим пользуются. Интересно, в какой семье надо вырасти, чтобы напролом переть ксобственной цели по чужим головам?

– Вы где родились? – поинтересовалась я.

Венера произнесла какое-то незнакомое географическоеназвание и пояснила:

– Это в Таджикистане.

И она опять перешла в наступление:

– Я приехала к любимому мужчине в другую страну,бросила ради него все, а мне не дают жизни его мать и бывшая жена!

Интересно, что это «все» – нищий кишлак? Или, может, десятокголодных братьев и сестер, дерущихся из-за корки хлеба?

Венера гневно указала на одну из дверей:

– Видите? Тонька замок врезала. Они с девчонкой повечерам сидят в комнате тихо, как мыши, наверное, нас подслушивают.Спрашивается, и чего ты сидишь? Упустила мужика, так пошла вон! Ребенок у нее,видите ли, учится в соседней школе. Эка важность, можно в другую школу перевести!

– А Софья Аркадьевна что? Тоже прислушивается?

– Эта вообще алкоголичка-домушница. Каждый деньнапивается у себя в комнате. Ее надо сдать в дурдом. Она же все мозги пропила,не понимает, в чем счастье ее сына!

– А счастье – в вас?

– Конечно, во мне! Кому он еще, старый пердун, нужен!

Нет, это восхитительная история! Определенно, сегодняшнийдень прожит не зря. Такой редкий образец стервозности я давно уже не встречала.Учись, Люся, как надо пробиваться в жизни, иначе тебя и впредь будут обставлятьболее наглые конкуренты.

– А кошка у Антонины есть? – задала я главныйвопрос.

– Еще чего! – возмутилась Венера. – Никакойкошки я в квартире не потерплю! Если заведут какую-нибудь тварь, я ее просто вокно выкину!

Я почему-то ничуть в этом не сомневалась.

– Ну что же, ситуация мне ясна, – сухо сказалая. – Задолженность по оплате за квартиру за пять месяцев, я отдаюдокументы на выселение.

Венера радостно захлопала в ладоши. Мне пришла в головумысль, что помимо наглости человек все-таки должен обладать хоть какими-томозгами.

– А в эту квартиру мы поселим семью из Абхазии. У нихпять человек детей, как раз все разместятся. Замечательно! Где у вас телефон?

Я заметила аппарат на тумбочке и, не спрашивая разрешения,сняла трубку. Набрав семь первых попавшихся цифр, я деловито произнесла:

– Это инспектор Лютикова. Кораблевых я выселяю. Да,платить за квартиру категорически отказываются. На их место селите семьюГогеридзе.

– Какие еще Гогеридзе? – спросили в телефоне.

– Какие еще Гогеридзе?! – вышла из ступора Венера. –Здесь мы с Платоном будем жить!

Я положила трубку.

– Вы, голубушка, здесь вообще не имеете правапроживать. А Платона я выселяю вместе с матерью и бывшей женой в общежитие вКапотню. Вам повезло, осталась одна комната с окном, общая площадь 11 метров.Тесновато, конечно, для вас пятерых, еще тяжелее будет, когда родится малыш, нокак-нибудь поместитесь. Пакуйте вещи. Завтра придут грузчики и помогут вампереехать.

Я развернулась и направилась к двери.

– Стойте! – завопила дурным голосом Венера. –Я передумала! Не надо выселения!

– Вы не можете ничего передумать, – снисходительнозаметила я на ходу, – все решает государство. А государство – это я.

У порога я остановилась:

– Да, и вот еще что. Не пытайтесь завтра сопротивлятьсявыселению. Во-первых, это бесполезно, грузчиков сопровождает наряд милиции. Аво-вторых, тогда я поселю вас в комнату без окна, в общежитии есть и такие.Света белого не увидите!

Я стала открывать дверь, но Венера подскочила и вцепилась вмою руку.

– Не уходите! Я все сделаю! Я заплачу за квартиру прямосейчас!

Я выдернула руку и выразительно посмотрела на часы:

– Документы на выселения я подаю в полдень. Осталосьсорок минут.

– Я сбегаю, я успею, – зачастила девица, –сберкасса за углом!

– Дело не только в этом. Есть еще семья Гогеридзе. Онинадеются, ждут, я не могу обмануть их ожидания. Люди собрали документы,оплатили пошлину, у них были другие расходы…

Я выразительно посмотрела Венере в глаза.

– Я все поняла! – крикнула девица. – Я мигом!

Она кинулась в комнату и через секунду вернулась скошельком.

– Вот, – Венера протянула мне крупную купюру.

Я сурово свела брови:

– Это что еще такое?!

– Это взнос на нужды домоуправления, – быстросориентировалась девица, доставая еще одну такую же бумажку. – Наозеленение двора.

Я изобразила тяжкий вздох и цапнула денежки.

– Ну что с вами поделаешь! Пользуетесь моей добротой.Ладно, бегите в сберкассу, платите за квартиру, а я пока побеседую с АнтонинойКораблевой. Она здесь?

– Здесь, где же ей еще быть, – прошипела Венера,надевая длинную шубу из каракульчи.

Когда за Венерой захлопнулась дверь, я осторожно постучаласьк Тоне:

– Тоня, ты дома?

В коридор вышла заспанная Антонина.

– Ой, Люсь, привет! – слабо улыбнулась она. –Я и забыла, что ты должна прийти! Прилегла и не заметила, как заснула.

Я зашла в маленькую комнату, заставленную старой мебелью.Две софы, письменный стол, трюмо с покосившимся зеркалом, большой платянойшкаф. На свободном пятачке невозможно даже делать гимнастику, обязательноударишься о какой-нибудь угол.