уток. Как-то раз Бенни, Гром и Дэнни Шнайдер (который сейчас как раз гостил у дядюшки в Манчестере) решили доплыть в чайном ящике на центральный островок площадью шесть квадратных футов, чтобы разбить там лагерь и обеспечивать себе пропитание, охотясь на местную фауну, – так, представьте, эти утки напали на них, да с такой яростью, что у Бенни до сих пор остался шрам на коленке!

После этого мерзкие птицы потопили чайный ящик, и поселенцам пришлось тащиться обратно, на материк, вброд, к великой радости их смертельных врагов, банды из Нижнего Марша.

С тех самых пор Бенни на пушечный выстрел не подходил к уткам и всякое упоминание о них встречал глубоким презрением.

– Утки? – говаривал он. – Какие утки? Ах, утки! А что, там, на пруду, правда есть утки? Надо же, никогда не замечал. Не могу сказать, что меня сильно интересуют утки.

К счастью, Дик и Дейзи должны были встретиться на скамейке возле оркестровой беседки, на безопасном расстоянии от пруда.

– Прямо за ней есть большущий куст, – доложила Анжела. – Мы можем спрятаться в нем и шепотом подсказывать Дику, что дальше говорить.

– Так ведь она нас тоже услышит, разве нет? – усомнился Бенни. – Довольно смешно, когда тебе делает предложение говорящий куст. Нет, нам нужно держаться подальше. Мы станем наблюдать за ними из беседки, а когда Дик ее поцелует, я выйду и заставлю его подписать бумагу, доказывающую, что он таки сделал ей предложение. После чего мы прямиком отправимся к Змееглазу. Шутка ли – два к одному! Я получу семь шиллингов и шесть пенсов, не считая поставленного!

– А я – три шиллинга, – кивнул Гром.

– Они же должны будут целоваться, после того как Дик сделает предложение? – уточнил на всякий случай Бенни.

– Иногда даже до того, – подтвердила Анжела.

– Иногда до того – больше, чем после, – назидательно подняла палец Зерлина.

– Как бы там ни было, мы не ошибемся, – подытожил Бенни.

Некоторое время – еще не пробило шести – банда ошивалась в беседке. Качалась на перилах, забрасывала палки на крышу, лазила по ограждению снаружи, так чтобы нога не коснулась земли, и занималась всякими другими интересными вещами, бдительно поглядывая одним глазом, не идет ли сторож, а другим – как там дела на скамейке, где Дик должен был встретиться с Дейзи.

Ждать пришлось недолго.

Без пяти минут шесть на скамейке нарисовался Дик, облаченный в свой лучший полосатый костюм для случаев, не связанных с работой. В дрожащей руке он сжимал вялый букетик фиалок.

Даже самые большие поклонники не назвали бы Дика пригожим парнем; зато он был веселый, приветливый, с честным лицом и самый отважный крикетный бэтсмен, который выходил против баунсера за всю историю человечества. Увы, сегодня Дик выглядел откровенно жалко. Он то и дело оттягивал от шеи воротник, словно ему нечем было дышать, обмахивался соломенной шляпой и грыз ногти.

– Он выглядит как тот арестант в «Тропе, усыпанной цветами, или Если б он только знал» сразу после того, как его приговорили к смерти, – заметил Гром. – Мы с па ходили смотреть на прошлой неделе.

– Цыц! – сказал Бенни. – Смотрите, вон Дейзи идет. Ну, то есть наоборот, не смотрите.

Дейзи Миллер была самая прехорошенькая девушка в Нью-Кате, так говорили все. Этим летним вечером она выглядела особенно очаровательно – в платье в цветочек и большой шляпе с вишенками. А от того, как засверкали ее глаза при виде Дика, Нью-катская банда преисполнилась уверенности, что они, можно сказать, уже выиграли.

Дети потихоньку прекратили свои занятия и подобрались поближе к скамейке – слушать.

– Привет, Дик. Здорово встретить тебя здесь, – сказала Дейзи.

– Ага, – сказал Дик. – Прикинь, а? Ха! Ну и ну.

– О, ты принес цветы, Дик! Они, кажись, уже полумертвые.

– Это тебе, Дейзи, – пробормотал он и сунул ей букет, словно найденную за плитой сковородку с рагу месячной давности.

– Ах, Дик! Они такие красивые! Надо будет поставить их в воду, пока они совсем не загнулись, – молвила Дейзи, милостиво принимая подарок. – Может… может, мы присядем, Дик?

Ее кавалер громко сглотнул.

– Ээээ… да. Может, правда, присесть? – выдавил он после паузы.

Дейзи изящно села и одарила Дика улыбкой.

Он неуклюже примостился на самый краешек и принялся сверлить взглядом горизонт.

К этому времени вся банда, загипнотизированная зрелищем, уже перекочевала за куст.

Перед внутренним взором Бенни так и пылали семь шиллингов и шесть пенсов – целое состояние, которое можно истратить на мороженое и имбирное печенье – и тратить, и тратить… целые долгие недели. Гром, сентиментальная душа, предвкушал поцелуй счастливой пары. Что до близняшек – о, они горели желанием посрамить Змееглаза-Мелмотта.

В общем, все зрители с нетерпением ждали, когда Дик, наконец, придвинется к Дейзи и, более того, скажет ей что-нибудь осмысленное.

Дик между тем пребывал в какой-то разновидности транса.

Дейзи сидела и пощипывала фиалки. Потом она стала пощипывать вишни на шляпке.

– Дик, – сказала она, наконец.

– Ч-чего?! – он так и подскочил.

– Ты можешь сесть поближе ко мне, Дик, – сказала девушка и приглашающе похлопала по скамейке.

– О. А. Да…

Юноша придвинулся на целый дюйм. Потом снял шляпу и принялся обмахиваться ею. Потом вытащил из кармана платок и промокнул вспотевший лоб.

– Дик?

– Что?

– Ты разве не хотел со мной поговорить?

Последовал еще один громкий глоток.

– Мы… эээ… Я… эээ…

Он снова запустил пальцы себе за шиворот.

– Да, Дик?

– Я тут думал…

– Да?

Глоток.

– Дейзи, а у нас тут новая арматура, – в отчаянии выпалил он. – Сегодня, на работе. Новая… гммм… арматура.

– Что?

– Арматура. Газовая арматура. Называется Новый-Усовершенствованный-Патентованный-Саморегулирующийся-Штуцер-для-Отбора-Давления от «Уилкинс Эксельсиор»! У него, понимаешь, два вида форсунок: высокий напор для готовки и низкий – для освещения.

– О, – сказала она. – Как мило. Но, Дик…

– Да! Он просто потрясающий. Ты сначала выключаешь основное питание, и тогда двухходовой клапан…

– Дик!

– …а потом кладешь резиновую прокладку на фланец…

– Дик!!

– Что?

– Ты меня любишь или нет?

– А?

Он вытаращился на нее, бледный и весь покрытый бисеринками пота. А затем принялся затравленно озираться, ища пути к отступлению. Куст за скамейкой затрясся: это наблюдательная партия в нем подпрыгивала от нетерпения.

– Да! Скажи «да»! – яростно прошипела Анжела, и Зерлина поспешила зажать сестре рот.

– Потому что если нет, – со слезами в голосе продолжала Дейзи, – я больше не могу ждать, Дик. Не могу! Потому что я… я… Потому что мистер Хорспат уже… О, Дик! Ради бога!

И, вскочив на ноги, она ринулась прочь, оставив Дика в беспомощном отчаянии скрести в затылке.

– Кто такой мистер Хорспат? – страшным шепотом спросил Гром.