– Вот теперь всё в порядке. – удовлетворённо произнёс он и откинулся на сиденье.

Пока я приходила в себя, за руль сел Сонни, и машина сорвалась с места.

– Ты-моя! – прошептал мне Алекс на ухо. – И всегда будешь моей. Я запру тебя дома, чтобы ты никуда от меня не сбежала.

– Я тебя ненавижу!

– Я знаю.

Он вынес меня из машины и понёс наверх.

Кровать вся была усыпана лепестками роз.

Алекс бросил меня на них и навалился сверху. Это сумасшествие продолжалось до глубокой ночи.

– Ты всё так же ненавидишь меня? – спрашивал он, нависая надо мной.

– Да? Тогда продолжим.

Не знаю, что доносилось из его спальни, и слышал ли это кто-нибудь. Я надеялась, что нет. Крики и стоны… Я уже не сдерживала их.

– Ненавидишь?

– Не-е-е-т!

Алекс откинулся на спину и притянул меня к себе.

– Прости меня.

– Не знаю, смогу ли я забыть это. Ты сделал мне очень больно. Дал понять, что я для тебя что-то вроде подстилки.

– Дурочка моя, я никогда так не думал. Ты очень много значишь для меня.

– Тогда почему?

– Я был очень зол, на себя, на Памэлу, на судью. Я ещё никогда не был в такой ярости.

– Ты очень изменился за последнее время.

– Я знаю, и в ужасе от самого себя.

– А что будет дальше? Если ты в очередной раз разозлишься на кого-нибудь?

– Подерусь с Рэдом.

– Я серьёзно.

– Я тоже.

После той ночи Алекс действительно изменился. Это был тот же нежный и внимательный мужчина, которого я полюбила. Молниеносно пролетел ещё один год нашей совместной жизни.

Рождество мы встретили в тесном семейном кругу: мой отец с Розой, Уильям и я.

Алекс подарил мне альбом с репродукциями картин художников эпохи Возрождения, как он только узнал, что я давно хотела такой.

– Просто угадал, – смущённо улыбаясь, объяснил он.

В гостиной стояла красавица ёлка до самого потолка, мы вместе её наряжали, хохотали и веселились, как дети.

Вопросов о браке Алекс больше не поднимал, а я не давила на него, зная, что это был искренний порыв, он действительно хотел, чтобы мы поженились, но потом, видимо, испугался последствий. Зная, как болезненно он пережил развод, я с пониманием относилась к этому страху. Мне было хорошо и так. Алекс окружил меня такой заботой и вниманием, что я и думать забыла о той размолвке.

Мы засиделись почти до самого утра, звучали шутки, смех и, конечно, песни, в исполнении Алекса. У меня снова появилась надежда.

Потом, когда все разошлись, Алекс снова сел за пианино:

– Что тебе спеть?

Я назвала мой любимый госпел.

Алекс пристально посмотрел на меня и запел. Я закрыла глаза, наслаждаясь его талантом.

– Ты так и не ответил на мой вопрос.

– Какой?

– Почему ты не исполняешь на концертах свои песни?

– Не уверен, что их примет публика.

– Ты шутишь? Они прекрасны. Как они могут не понравиться?

– Они сильно отличаются от моего основного репертуара. Я их буду петь только для тебя, моей главной поклонницы, если хочешь, конечно. Между нами было много разногласий в этом году, но мы справились с ними, да?

Я уложила его упрямую чёлку и ответила:

– Да. Пока мы справились.

– Детка, всё будет хорошо. Я постараюсь.

– Чтобы всё было хорошо, ты должен обратить внимание на своё здоровье.

Алекс поморщился.

– Энн, не порть прекрасный вечер. Я знаю основную причину своих заболеваний. Это моя работа, но именно она– смысл моей жизни. И как, скажи, разорвать этот замкнутый круг?

– Сократить гастрольный график, побольше отдыхать.

– Я не могу отменять концерты, они дают мне то, без чего, я не могу обходиться: общение с поклонниками. Я думал, ты понимаешь меня.

– Я стараюсь, честно.

– Мне опротивела запись в студии, как когда-то съёмки. Я люблю работать на сцене и не могу передать тебе то наслаждение, которое получаю, стоя под светом софитов. Это даже лучше секса. Если остановлюсь, то умру.

– Если не остановишься, тоже умрёшь и гораздо раньше.

– То, что я получаю от концертов, ничем заменить нельзя.

– Зачем тогда тебе я?

– Ты сейчас говоришь, как Памэла. Я люблю тебя, нуждаюсь в тебе, ты хороший друг. Этого мало? И я ещё раз прошу у тебя прощения за всю ту боль, что причинил тебе.

– И ты прости.

– За что?

– Я тоже много беспокойства тебе доставила.

– Ты ни в чём передо мной не виновата. Вина только моя.

– Я…

Он положил палец на мои губы.

– Не надо, ничего не говори. Мне очень повезло с тобой. Что-то я устал. Пойдём спать?

На следующий день приехал Полковник с цветами и подарками.

– Сэр! – удивился Алекс – вы как здесь?

– Решил познакомиться с твоей подругой. А то все журналисты уже знают о ней, а я ещё даже не видел.

– Насколько мне помнится, Вы никогда не интересовались моей личной жизнью. Что случилось сейчас?

– Поумнел с возрастом.

– Вы хотите и здесь меня контролировать?

– Ну зачем ты так? Я приехал с миром.

Я слушала весь этот разговор на лестнице, но почувствовав, что назревает конфликт, решила спуститься вниз.

– О! – протянул менеджер Алекса. – Мисс, вы очаровательны.

Он поцеловал мою руку, и я незаметно вытерла её об юбку. Этот человек внушал мне ужас и отвращение. Сила, исходившая от него, подавляла. Я ненавидела его, зная, как он непомерной жаждой наживы, убил Алекса. Могла ли я хоть как-то повлиять на их отношения? Я не знала, но решила попробовать. Мы уселись за стол, Алекс не привык так рано завтракать, поэтому просто пил кофе. Наша светская беседа зашла в тупик. Говорить было не о чем. Я знала обо всех разногласиях, существующих между Алексом и его менеджером, и сейчас они тщательно взвешивали каждое слово, чтобы опять не случилось конфликта. Я наблюдала за ними и наконец поняла, почему Алекс до сих пор не уволил его. Том Дженсон как никто знал своего «золотого мальчика» и знал как на него воздействовать. У Алекса время от времени вспыхивали глаза от сдерживаемого гнева, но тем не менее, он терпеливо выслушивал Полковника. Иногда мне казалось, что это отец и сын, так они понимали друг друга и даже, наверное, любили по-своему.