И заразу инкуба даже не смущали ярко-красные пятна по всему лицу, которые я сегодня битый час рисовала, своровав в комнате Лили маскарадные румяна.

В общем, сидела я как голой попой на жаровне всё утро.

И при первой же возможности смылась обратно в свою комнату, тем более Лили меня предупредила, что заниматься сегодня не намерена.

До вечера я еле дожила. И чем быстрее он приближался, тем сильнее возрастала моя нервозность.

Гости давным-давно уехали, получив свою порцию впечатлений и материала для сплетен на годы вперёд.

В доме воцарилась какая-то странная выжидательная атмосфера. Как перед грозой или перед большим праздником, непонятно.

В конце концов, мои нервы не выдержали. И в порыве внезапного вдохновения я отправилась прямиком в кабинет хозяина, который безошибочно вычислила как место наиболее вероятного укрытия в это время суток.

Мистер Льюис открыл не сразу.

Мне в нос ударил весьма ощутимый запах успокоительного, которым успокаивался хозяин перед моим приходом. Он сперва отшатнулся, завидев меня в гриме, но после первых же попыток объяснить, отмахнулся и пригласил пройти.

Я тут же накинулась с идеей.

- Мистер Льюис! Я тут подумала… и решила, что в Корилианском договоре есть лазейка!

Вот бы и для меня там тоже была хоть одна, но таковой, увы, не было. Пресловутый первый пункт – вот и всё, что меня защищало от поползновений инкуба. Лили повезло больше, я для неё хоть что-то придумала. Меня-то он из-под земли найдёт, а вот ей может повезти больше.

Мерзенький внутренний голос напел, что мне просто неприятно смотреть, как инкуб флиртует со всеми подряд направо-налево. Я привычно дала ему по башке, чтоб сидел тихо и не подтачивал мою уверенность в себе, и продолжила. Тем более, что хозяин очевидно заинтересовался.

- Эти, будь они не ладны, привилегии инкубов, дают нашему гостю право гостевать сколько ему влезет под вашей крышей, мистер Льюис.

- Увы, так, - поддакнул он с кислой физиономией.

- …но они никак не обязывают хозяев продолжать под этой крышей оставаться!

Судя по слабым отголоскам мысли, которые мелькнули в его затуманенном парами успокоительного мозгах, мистер Льюис суть моей идеи уловил верно.

- Так мне собирать вещи? – с надеждой спросила я.

Тот весьма долго скрипел заржавевшими извилинами. И в конце концов, когда я уже почти отчаялась, выдал:

- Пока обождите. Я дам знать. Возвращайтесь к себе, мисс Браун. Вы чрезвычайно, - чрезвычайно! – ценный сотрудник.

Ближе к вечеру хозяин постучал в мою дверь. Мои нехитрые пожитки к тому времени были уже собраны.

Мистер Льюис прямо с порога всучил мне довольно пухлый конверт.

- Это вам премия!

Я от такой странной щедрости аж опешила. Полезла в конверт, но он остановил.

- Нет-нет, не открывайте пока! Скорей, мне нужна ваша помощь.

Я торопливо сунула конверт в саквояж, стоявший там же, у двери, и поспешила за хозяином.

Спускаясь ниже меня по лестнице, он пыхтел:

- Инкуб внизу один. Пожалуйста, мисс Браун, дайте мне время! Задержите его там хоть не надолго! Я должен совершить самоубийственную попытку уговорить жену и дочь ехать немедленно. Потом и вы к нам присоединитесь.

- Когда это, потом? – насторожилась я.

- Как только уговорю, разумеется! – раздражённо отозвался он.

И мне бы послушать внутреннего голоса. Но я слишком привыкла быть исполнительным и незаменимым сотрудником. Поэтому шла на заклание с твёрдой уверенностью, что контролирую ситуацию. Глупая Мышь.

Доведя меня до дверей гостиной, где бедный инкуб, наверное, уже поселился, мистер Льюис открыл дверь и пропустил меня вперёд.

Сам остановился на пороге и откашлялся.

Велиар, в аристократически-небрежной позе сидевший на диванчике нога на ногу, почитывая какой-то журнал, поднял на него удивлённо бровь.

- Кхм-кхм… лорд Велиар! Позвольте сообщить вам, что премного рад тому, что вы почтили вас… то есть нас… вашим визитом! И ещё раз заверить, что оказанная честь навсегда останется в вашем... то есть нашем... сердце и вообще…

Что он несёт? В глазах инкуба был тот же вопрос.

Хозяин отёр лысину традиционным жестом и продолжил нести.

- Мы, со своей стороны, желали бы почтить глубокоуважаемого гостя наиболее желательным для него образом… и нам ужасно неудобно, что вот уже вторые сутки гость под нашей крышей остаётся… кхм-кхм… голодным…

Во взгляде Велиара зажглись лукавые огни, он перевёл его на меня. Я уже перестала что-либо понимать, но почему-то смутилась. Мы оба знали то, чего не знал мистер Льюис. Что инкуб под его крышей… не совсем голодал.

- …И вот поэтому решили обратиться к вам с нижайшей просьбой. Видите ли, моя дочь неожиданно… как бы это вам сказать… решила отказаться от своей, без сомнения почётной роли быть вашей… кхм-кхм… добычей.

Вот это была новость. Чтобы Лили? Добровольно? Интересно, папаша её в карету затолкал уже связанную и с кляпом во рту?

- А по скольку в силу Договора это исключает её из списка ваших потенциальных... блюд... то мы хотели бы предложить вам достойную замену. Как мы успели заметить, у вас сложилось вполне добродушное общение с нашей замечательной мисс Браун..

Чёрт. Чёрт-чёрт-чёрт… я так и знала, что надо было держать язык за зубами и меньше язвить в присутствии инкуба и хозяев…

- …Несмотря на некоторые… кхм-кхм… недостатки, наша гувернантка – молодая и здоровая юная леди! Но на случай, если она откажется, наша служанка Роуз также выразила желание послужить благому делу. В общем… благодарю за понимание, спасибо за визит, и позвольте раскланяться!

Я отказывалась понимать то, что услышала.

Пятясь задом и постоянно кланяясь, мистер Льюис вышел за порог гостиной.

Уходя, прошипел мне в спину яростным шёпотом:

- В конверте ваше жалование за год вперёд! Мисс Браун, надеюсь, вы проявите преданность нашей семье и спасёте нас в этой безвыходной ситуации.

Дверь за моей спиной захлопнулась.

Хорошо хоть на ключ не запер, подонок.

Я стояла в немом ступоре, до тех пор, пока не услышала за окном цокот копыт и нервное пощелкивание кнута. Этот гад уволок всё семейство куда глаза глядят, а меня оставил.

Инкуб медленно закрыл журнал.

Я поняла по выражению его лица, что он всё прекрасно понял из путаных, заикающихся объяснений мистера Льюиса.

Меня предложили инкубу как жертвенную овечку на съедение.

Велиар не шевелился и долго гипнотизировал меня потемневшим немигающим взглядом – глаза в глаза, так, что я шевельнуться не могла и ноги не шли, а уж о том, чтобы гордо и решительно покинуть гостиную – и мечтать не приходилось.