— Как?

Зефира пожала плечами.

— Я была укушена галлу — тем самым, который владел Джаредом.Он думал сделать из меня тупого сикофанта[24],а потом узнал, что я гораздо сильнее, чем выгляжу. Я прикончила ублюдка.

Медея вздохнула.

— Мам, почему бы тебе не сказать ему правду?

— Правду? — нахмурившись, спросил Страйкер.

Зефира выругалась, уставившись на дочь. Ее глаза металимолнии, когда она обернулась к Страйкеру.

— Хорошо. Я продала свою человечность, чтобы Медея моглажить дольше своего двадцать седьмого дня рождения.

— О чем ты говоришь?

— В отличие от тебя, — съехидничала Зефира, — у меня не былоатлантийской богини, готовой научить, как забирать человеческие души, чтобывыжить. Я просила Артемиду вмешаться и поддержать Медею, она отказалась.Сказала, что не станет отменять проклятие брата даже для своей племянницы.После того, как я потеряла внука и зятя из-за людей, я не могла позволить моеймалышке умереть из-за Аполлона. Тогда я призвала одного из брокеров и пообещалаему свою душу, если он защитит ее.

Звучало достаточно просто, но вот загвоздка: демоны-брокерыне отвечают на призывы даймонов.

— Ты не могла это сделать. Это под силу только демону.

Зефира выразила ему свою признательность весьма насмешливымвзглядом.

— Ты просто гений, малыш. Подумать только, я считала, чтовышла за тебя из-за этих великолепных мышц. Кто знал, что весь этот ум будетпогребен под горой мускулов?

Медея издала приглушенный звук, прежде чем снова заговорить:

— Она позволила демону кормиться от нее и обратить ее,поэтому она смогла вызвать брокера.

Взгляд, полный сарказма смешанного с досадой, переместилсяна Медею.

Игнорируя подколы Зефиры, Страйкер поразился ее способностилюбить. Его неимоверно тронуло, что она стольким пожертвовала, чтобы защититьих дитя. Именно из-за этой глубоко заложенной в ней способности заботиться освоих близких он и полюбил ее тогда, в Древней Греции.

— После обращения я напала на демона и убила его. В этомпрелесть галлу. Если ты убиваешь того, кто тебя укусил, ты возвращаешь контрольнад самим собой и вдобавок сохраняешь силы галлу. Это действительно прекрасно,за исключением раздражающей жажды крови, добавляющейся к той, что наградилАполлон. Но разве жизнь не что иное, как ряд компромиссов?

Возможно. Но без ответа остался еще один вопрос.

— А Джаред?

— Он был предложен мне, чтобы удержать меня от убийствадемона-галлу. Я взяла его под стражу, а потом приперла демона к стенке егособственного дома. Никто не будет угрожать мне или моему ребенку. Никогда. И я никогдане буду чьей-либо рабыней. Никто не будет меня контролировать.

Он мог только уважать все это. Он поступал еще хуже с теми,кто убил его сыновей.

Кроме Юриана.

Не желая думать об этом, он, прищурившись, взглянул наЗефиру.

— Это объясняет твой новый возраст. — Над демонами, дажеесли они полукровки или обращенные, проклятие Аполлона не властно. — Но что сней? — он указал на Медею кивком подбородка.

Зефира скрестила руки на груди.

— Я продала свою душу за ее жизнь, которая теперь связана смоей. Странно, как боги любят это делать. Садистски и бесчувственно на самомделе. Но не важно. В отличие от нас ей не нужно кормиться от людей, чтобы житьдольше, — формально она все еще аполлит. Она даже может иметь детей, еслинайдет мужчину, который не окажется дрянью.

— Я уже нашла одного, — голос Медеи прервался. — Людибезжалостно его убили.

Зефира слегка коснулась ее руки.

— Я знаю, малышка. Я не хотела быть такой жестокой. Я тожеего любила. — Она оглянулась на Страйкера. — Вот почему я сделала все, чтобыприкончить каждого потомка тех семей, что забрали его жизнь, и почему янаслаждалась каждым убийством.

Страйкер отдал ей официальную военную честьпо-древнегречески.

— И вот почему я так тобой восхищаюсь. Честь воина до конца.— Кровь за кровь. Око за око. Жизнь за жизнь.

Единственная вещь, во взглядах на которую они всегдасходились.

Дэвин застонал на кровати, приходя в себя. Подняв голову, онсфокусировал взгляд на Страйкере.

— Как много наших они убили?

— Не знаю. Что произошло?

— Война, — его голос слабел и был неестественным, словно егоразрывала боль. Дэвин откинул с лица волосы, прежде чем принять сидячее положение.— Он сказал демонам, что они больше не должны тебе подчиняться. Что они должнывосстать и убить нас всех, чтобы захватить Калосис. Он сказал, как только вседаймоны будут обращены или убиты, здесь будет совершенный рай демонов.

Страйкер издал низкий горловой рык.

— Предатель и ублюдок.

Зефира усмехнулась.

— Ты — тот, кто его освободил.

— Чтобы убить Ника и Эша, — защищаясь, уточнил он.

Она поддразнивающе изогнула бровь.

— Почему ты не подумал, что он сделает после этого?

— Я полагал, он убьет меня, не моих людей.

Зефира саркастически рассмеялась.

— Мужика зовут Война. Это ничего не говорит тебе о еголичности? Это как встретить Пеони и ожидать, что богиня возмездия простит тебяи беззаботно оставит жить счастливо.

Медея застыла.

— Я думала, что это Немезида.

Зефира насмешливо на нее посмотрела.

— Придерживайся своих атлантийских богов, милая. Пеони — этовозмездие за убийство. Немезида — богиня равновесия. Она наказывает тех, ктослишком счастлив или тех, кому сходит с рук кидалово других людей. Между нимидвумя большая разница.

— Оу, проехали. — Медея отступила.

Страйкер наклонил голову к Зефире.

— Впечатлен, что ты все еще помнишь старых богов. Но это неменяет того факта, что мне нужно вернуться в Калосис и вышвырнуть оттуда этихзасранцев.

— Откуда такая склонность к самоубийству?

— Я не самоубийца. Но там мои люди, и я не собираюсьоставлять их умирать без своего лидера. — Страйкер исчез.

Зефира застыла от его внезапного ухода.

— Он просто взял и вернулся? — спросила она Дэвина.

Тот кивнул.

— Мой повелитель играет в игры, но не тогда, когда делокасается захватчиков. Он ввел демонов в наши ряды и, несомненно, чувствуетответственность за случившееся.