Ощущение, что натворил что-то чудовищное, не оставляло ни на минуту. С одной стороны, вроде, и понимал, что у него не было другого выбора, но… Кому до этого будет дело? Сделал — отвечай: таков негласный устав осквернённых. Жестоко, но справедливо.

Только к вечеру удалось договориться с собой, приглушить голос совести.

Для себя решил: даже если что-то случится с принцепсом, они будут уже далеко. Кто докажет его причастность? Да никто, пусть хоть жопу рвут, ему-то что! Остался всего один день, и прощай, Кровавый замок, чтоб ему гореть синим пламенем. Ещё один день, и они будут свободны, снова станут Четвёркой, снова смогут называться семьёй.

Хантсман с откровенным отвращением смотрел на медленно вырастающие из-за горизонта стены города. Почти десять лет назад, покидая эту дыру, надеялся, что больше никогда сюда не вернётся, но судьба, видимо, решила, что слишком много спокойствия в последние годы, и подкинула подлянку, дабы не расслаблялся.

От унылых пейзажей в окне броневика хотелось вздёрнуться. Как они вообще здесь живут?! И дело даже не в выжженных солнцем и радиацией пустошах, зимой они выглядят ещё тоскливее, и не в бурых скалах, которые, куда ни глянь, растут прямо из земли замест деревьев. Он всеми фибрами души презирал саму систему, царствующую в Прибрежье. Абсурдная, если вообще не безумная: рабы-мутанты, подтирающие задницы разжиревшим на чужой крови вельможам. И те, и другие не вызывали ничего, кроме гадливой неприязни, если не ненависти. Одни — самим фактом существования, другие — беспредельной циничностью. Это не цивилизация, это — клоака вселенной, где собрались самые гнусные представители человечества, хотя язык даже не поворачивается назвать их людьми. Своей гнилью они заразили всё вокруг — землю, воздух, даже камни… Теперь здесь отовсюду несёт мертвечиной и полной безнадёгой.

Будущее? Нет у них никакого будущего, только деградация, разложение и смерть.

— Кэп, в город заезжать? — Тощий кивнул на тёмное пятно ворот вдалеке.

Хантсман попытался вспомнить, как выглядят улицы. На этот раз память подводила: кроме мостовых, выложенных булыжником, да облупившихся фасадов домов, в голове ничего не всплывало.

— А чёрт с ним, давай попробуем, — поколебавшись, решил он. — Тащиться пешком как-то не улыбается, да и посол та ещё заноза. Мозг уже пухнет от его нытья.

Тощий прочистил горло, уголки губ на мгновение дрогнули в невольной улыбке.

Нажав кнопку внутренней связи, Хантсман немного подался вперёд, поближе к микрофону на приборной панели:

— Всем приготовиться, почти прибыли.

— Принято, капитан, — спустя несколько секунд отозвался голос из динамика.

Мельком глянул на индикатор дозиметра, встроенного в наручный компьютер. Тот медленно мигал жёлтым. Чуть выше нормы. Несмертельно, но ничего хорошего, хотя как-то живут уже четвёртое столетие. Впрочем, неудивительно, что и мутантов здесь, как грязи после дождя.

На дозорной башне у ворот забили в колокол. Заметно, что готовились к гостям: ворота нараспашку, флаги вывесили, то и дело на стенах поблёскивают солдатские шлемы. Средневековье, мать их, ещё бы рыцарей верхами встречать отправили.

По городу тащились медленнее черепахи. Так-то этих тварей, поди, уже и не встретишь. Во всяком случае, в прежнем виде.

Их встречали толпы народа, ряженного в гремучую смесь одёжки довоенной эпохи и полнейшей отсебятины вроде клёпанных железом курток с кучей ремней да вставок непонятного предназначения.

Казалось, здесь собрался весь город. И не лень же было тащиться невесть откуда? Хотя для них и броневик — настоящее откровение небес.

Обшарпанные двухэтажки с мутными окнами нагоняли беспросветную тоску. Прям как в Новом Эврарионхе, разве что грязи больше, да и архитектура недалеко ушла от первобытной. Война не просто уничтожила прежний, безопасный и невероятно красивый мир, она отняла лучшие умы, обрекла человечество на деградацию. И нет никаких гарантий, что со временем и Конфедерация не заразится той же безнадёгой и не придёт к распаду, от которого её удерживают только чудом сохранившиеся крупицы знаний древних.

Наверное, единственный плюс в этой дыре — климат. Снег видят раз в пятилетку, да и тот тает через пару дней. Последний день зимы, а они уже расхаживают в лёгких пальто да куртках.

К броневику подбежал стражник в красных доспехах. Слева на бедре короткий меч, справа из кобуры торчит рукоять револьвера. Значит, мечом приходится орудовать чаще, если, конечно, не левша. Должно быть, патроны на вес золота, экономят.

— С похожим ещё мой пра-пра-хрен-знает-какой-дед носился, — кивнул Тощий на револьвер стражника.

— А ты ждал лазерных пушек с режимом пневмоатаки? — хмыкнул Хантсман, глядя, как стражник оживлённо жестикулирует, пытаясь донести, чтобы следовали за ним.

— Не знал, кэп, что вы любитель фантастики, но, если честно, как-то так себе эту деревню и представлял. На мутантов бы ещё взглянуть, вот это тема!

— Что там на них глядеть? Андрофагов не хватило?

— Не, то другое. А что, правда у них способности особые?

Хантсман безразлично пожал плечами:

— Далеко не у всех.

— А вы хоть одного такого видели?

— Видели.

Тощий было открыл рот, готовый завалить командира вопросами, но Хантсман демонстративно отвернулся к окну, показывая всем видом, что продолжать диалог не намерен.

Пришлось столкнуться с таким. Беженец херов. К ним в подразделение определили. С виду ничем не отличишь от человека, но само понимание, что перед тобой тварь, способная проигнорировать законы природы, и существование которой противоречит самому мирозданию, вызывало отторжение, а быть может, и отвращение — это уж с какой стороны посмотреть. Благо, служить вместе так и не довелось — вскоре перевёлся.

Постепенно вдалеке начали проступать очертания замка. К стражнику, что вызвался сопроводить гостей, присоединились ещё двое. Они то и дело покрикивали на зазевавшихся прохожих, расчищая броневику дорогу. Пешком бы добрались куда быстрее, но, как любил говорить Стреляный, под началом которого Хантсман прослужил добрых пять лет, лучше вяло ехать, чем бодро идти.

По мере приближения к замку улицы становились всё чище и уютнее. Не без удивления Хантсман отметил, что в сравнении с НЭВом Регнум не казался таким уж серым и однообразным. Странно, раньше он этого как-то не замечал. Город можно было назвать грязным, контрастным, но точно не уныло-прозаичным. Впрочем, бывал он здесь всего дважды. Сколько же воды утекло с тех пор… Кристи тогда была ещё жива, дожидалась его возвращения, слала письма при каждой возможности. Связи здесь никакой, кроме местного телеграфа — первобытная глушь, хоть почтовых голубей заводи. Да только вот голубей больше нет. Как и Кристи… И ни писать, ни звонить больше некому.

— Вот это махина! — присвистнул Тощий, когда замок, закрывая небо, навис над ними гигантской тенью.