смогли унести. Они быстро подожгли различные здания и метлой разрушения пустили их прах по ветру, сровняв с землей». Ламасар продержался еще год и в конце концов в 1258 году сдался монголам. В Гирдкухе исмаилиты, отвергнув повеления Рукн ад-Дина, сумели сохранить контроль над крепостью и окончательно были побеждены лишь в 1270 году.

Капитуляция большинства крепостей сделала Рукн ад-Дина ненужным монголам; сопротивление Ламасара и Гирдкуха показало, что от него мало толку. В Казвин был послан приказ монгольским военачальникам перебить членов семьи имама и их слуг; сам он по его просьбе отправился в долгое путешествие в столицу монголов Каракорум, где хан отказался принять его. «Не было нужды проделывать такой длинный путь, – сказал хан, – так как наши законы хорошо известны. Пусть Рукн ад-Дин возвращается и позаботится, чтобы оставшиеся замки капитулировали и были разрушены; а затем ему можно разрешить прийти к нам с поклоном». Фактически, ему не дали шансов. На Хангайском хребте по дороге в Персию его увели с дороги под предлогом, что ведут на пир, и убили. «Его и его приближенных забили ногами до полусмерти, а затем предали мечу; от него и его рода не осталось и следа, и он вместе со своими родственниками стал лишь небылицей в устах людей и преданием».

Уничтожение исмаилитов в Персии было не таким тотальным, как пишет Джувейни. В глазах членов секты маленький сын Рукн ад-Дина стал после его смерти его преемником на посту имама и положил начало роду имамов, от которых в должное время в XIX веке появились Ага-ханы. Какое-то время исмаилиты активно действовали и в 1275 году даже сумели на короткий срок захватить Аламут. Однако их дело было проиграно, и начиная с этого времени они продолжали существовать только как второстепенная секта в странах, говоривших на персидском языке, и были рассеяны по Восточной Персии, Афганистану и бывшей территории советской Центральной Азии. В Рудбаре они полностью исчезли.

Разрушение Аламута и окончательное попрание власти исмаилитов ярко изображает Джувейни: «В этом рассаднике ереси, в Рудбаре и Аламуте, родине порочных приверженцев Хасан-и Саббаха. не осталось камня на камне. И в этом процветающем обиталище нововведений Художник прошедшей вечности написал пером насилия на портике каждого жилища строчку: „Эти их пустые дома – необитаемые развалины" [Коран, xxvii: 53]. А на рыночной площади царства этих негодяев у муэдзина-Судьбы вырвался крик: „Прочь отсюда злых людей!" [Коран, xxiii: 43] Их несчастные женщины, как и их пустая религия, были полностью уничтожены. А золото этих безумных лицемерных притворщиков, которое казалось беспримесным, оказалось неблагородным свинцом.

Теперь, благодаря чудесной удаче Освещающего Мир Царя, если ассасин все еще прячется где-то в углу, он занимается женским ремеслом; везде, где есть da‘i, есть глашатай смерти; и каждый rafiq стал невольником. Яростные сторонники исмаилизма пали жертвами исламских мечей. Греческие и франкские короли, которые бледнели от страха перед этими проклятыми людьми, платили им дань и не стыдились такого бесчестья, теперь наслаждаются сладким сном. И все обитатели мира, и особенно правоверные, теперь освобождены от их злокозненных махинаций и нечистых верований. Более того, все человечество от высокопоставленных до простых людей, людей благородного и низкого происхождения разделяют эту радость. И по сравнению с этими историями история Рустама, сына Дастана, стала всего лишь древним сказанием».

«Таким образом, мир, засоренный их злом, был очищен. Теперь путники ездят без страха туда-сюда, не испытывая неудобств в связи с необходимостью платить пошлину за проезд, и молятся о дальнейшем процветании счастливого Царя, который искоренил их устои и не оставил от них и следа. И, по правде говоря, это было бальзамом на раны мусульман и лекарством от разброда в Вере. Пусть те, кто придет после этой эпохи, знают о мере зла, которое они содеяли, и смятении, которое они посеяли в сердцах людей. Те, кто заключал с ними договоры, будь они царями в былые времена или современными правителями, жили в страхе и трепете [за свою жизнь], а [те, кто] относился к ним враждебно, днем и ночью были словно заточены в тюрьму страха перед их подлыми приспешниками. Это была переполненная чаша; казалось, будто стих ветер. „Это предостережение для тех, кто размышляет“ [Коран, vi: 116], и пусть Бог сделает то же самое со всеми тиранами!»

Когда Хасан-и Саббах еще правил в замке Аламут, а слова и оружие его лазутчиков несли его идеи народу и правителям Ирана, несколько его последователей отправились в долгое и опасное путешествие через вражескую территорию на запад. Местом их назначения была Сирия, их целью – нести «новое проповедование» старым исмаилитам в этой стране и расширять фронт войны против державы сельджуков, которая объединила в себе все земли от Малой Азии до границ Египта.

«Новое проповедование» возникло в Иране, и его сторонники добились своего первого большого успеха в землях, где говорили на иранском языке и процветала иранская культура – в Западной и Восточной Персии и Центральной Азии. Для их первой попытки экспансии на запад Сирия была очевидным выбором; в Ираке, расположенном непосредственно к западу от Персии, у них было мало возможностей. Несомненно, в иракских городах были сочувствующие исмаилитам, но ровные речные долины не давали большой свободы действий для стратегии исмаилитов, включавшей проникновение, закрепление на территории и нападение. Но Сирия – другое дело. Между Таврскими горами и Синаем прерывистый пейзаж из гор, долин и пустынь укрывал чрезвычайно разнообразное население, традиционно имевшее независимость. В отличие от соседних обществ Ирака и Египта, проживавших в речных долинах, Сирия редко была политически единой. Это была модель раздробленности – модель сепаратизма по вероисповеданию и региональному признаку, включая периодически возникающие конфликты и изменения. И хотя их общим языком был арабский, сирийцы исповедовали разную веру и были разделены на много сект, включая некоторые с экстремистскими шиитскими верованиями. Первый шиит появился в Сирии в VIII веке; к концу IX века и началу Х скрытые имамы исмаилитов могли рассчитывать на достаточную местную поддержку, чтобы сделать Сирию страной со своей тайной штаб-квартирой и где они могли сделать ставку на власть. Создание халифата Фатимидов в Египте и его расширение в Азию привело Сирию в конце Х века и в XI под непостоянную власть исмаилитов и открыло эту страну для пропаганды исмаилитского учения и обучения исмаилитов.

Помимо явных исмаилитов существовали другие секты, достаточно близкие к исмаилизму по вероучению и мировоззрению, чтобы они стали подающей надежды вербовочной базой для эмиссаров из Аламута. Такими были, например, друзы, живущие на горе Ливан и в прилегающих регионах, представляющие собой диссидентскую исмаилитскую секту, лишь недавно отколовшуюся от основной секты и еще не закостеневшую в своей исключительности (это произойдет позднее).

Другой группой потенциальных последователей были нусайриты – которых также называют алавитами, произошедшими от шиитов-двунадесятников, – находившиеся под сильным влиянием экстремистских идей. Эти проживали в гористой местности к востоку и северо-востоку от Латакии, а также, возможно, в те времена в Тиверии и долине реки Иордан.