На залитой солнцем улице, где птицы старались перекричать ревущие автобусы, у меня созрел новый план. Завтра я приду, конечно же, не одна, а со специалистом, который компетентно объяснит Лало, что качество его работы не удовлетворительно ни по каким показателям. И я уже знала, кто будет этим независимым экспертом, которому я поручу дальнейшие переговоры с Лало, явно проваленные мною.

На следующий день я пришла в сопровождении Рауля, отца моего приятеля; он всю жизнь проработал слесарем, его бизнес шел хорошо и от клиентов не было отбою, но потом он выиграл крупную сумму в лотерею, отошел от дел и стал заниматься перепродажей инструментов по Интернету.

Рауль представился Лало спокойно и доброжелательно, пошутил что-то насчет позорного отборочного матча накануне, где аргентинцы так и не сумели забить ни одного гола намного более слабой команде Чили. Оба посокрушались по этому поводу. Затем Рауль обошел квартиру, прищуривая глаз и осматривая трубы. Лало говорил без умолку, объясняя ему примерно все то же, что и мне вчера; свою речь он пересыпал профессиональными терминами типа «ПВС», «три четверти дюйма ширины», «прокладки»… это только то, что я уловила на слух. Рауль молчал. Когда Лало закончил, он посмотрел на меня и сказал, пожевав губами:

– Да-а-а, деточка… не годится это все. Надо все переделывать. Давления не будет, много сварки на локтях, уклон неправильный…

– «На локтях»? – Показав свою неосведомленность в технике прокладки труб, я решила больше не вмешиваться.

Лало стал возбужденно оправдываться, говорил, что сделал все как надо. Он так разнервничался, что поскользнулся на чем-то и, пытаясь сохранить равновесие, наступил ногой в ведро с побелкой, которая растеклась по замызганному, покрытому толстым слоем пыли паркету. В эту самую минуту в дверь позвонили. Из домофона мне ответил участковый полицейский, он спрашивал хозяев квартиры. Я открыла дверь, и он ввел двоих понурившихся мальчиков, с тоскливым вниманием рассматривающих носки своих кроссовок.

– Вот, по заявлению потерпевшего удалось найти украденные у него айфон и бумажник с деньгами. Прохожие помогли, видели вот у этих двоих. А они говорят, что не крали ничего, что им тут за работу заплатили. У вас работали?

Лалины «дети» хмуро продолжали изучать свою обувь, а их «папа» не моргнув сказал, что учил мальчишек азам строительства, мастерство то бишь передавал, хотелось ему увести их с улицы, занять интересным делом. А про айфон он ничего не знает.

В квартире стало тяжело дышать – и от пыли, и от запаха краски, но еще больше от самой ситуации. Полицейский попросил документы, но у меня их, естественно, с собой не было. Вообще никаких – ни на квартиру, чтобы подтвердить право собственности, ни удостоверения личности.

И тут в открытые двери на шум прибежала соседка. Сильно загорелая, с копной крашеных рыжих волос, в мини-юбке, она настолько вжилась в образ Тины Тёр-нер, на которую, по словам всех знакомых, была очень похожа, что даже переняла ее жесты и принимала ее типичные позы. «Тина Тёрнер» взорвала повисшую тишину хриплым прокуренным голосом, указывая пальцем с длинным красным маникюром на Лало и обвиняя его во всех смертных грехах, главным из которых был тот, что он мешал шумом ее дневной сиесте. В непрекращающемся потоке ее возмущений всплывали все обстоятельства работы Лало и его «бригады», подтвердившие мои подозрения, что Лало просто мошенник, который надеялся, что я этого не пойму.

Было жалко мальчишек, истерзанной квартиры, потраченных денег и проявленного мною доверия. Моя мечта, как мираж, уплывала вдаль необозримых месяцев, мой Алеф подмигивал замочной скважиной снятой с петель двери, вселяя в меня сомнения в благополучном исходе придуманного мною лабиринта судьбы.

Полицейский увел пацанов, Лало попытался было продолжить тему о деньгах, которые я ему должна, но тут соседка подняла такой крик, пригрозив вернуть полицейского, чтобы тот проверил у Лало все документы, включая лицензию на профессиональную деятельность, что прораб отступил. Уже из дверей он бросил мне: «Потом созвонимся и обсудим все в более спокойной обстановке».

Мы расцеловались с Тиной Тёрнер, и она позвала меня к себе, выпить мате по-соседски. Старый Рауль ушел, сокрушенно качая головой: «Все… все… надо переделывать».

Мате с моей новой соседкой перетекло в распитие виски с приятелем, подсунувшим мне Лало. Он предусмотрительно принес бутылку прямо в квартиру к «Тине Тёрнер», которая оказалась Глорией после нашего знакомства с ней, скрепленного мате и затем высоким градусом «Джэка Дэниелса».

– Ну надо же… кто бы мог подумать, – тянул виски и слова Абель, клявшийся, что все всегда были довольны работой Лало, которого он знал очень давно, правда, по занятиям карате, а не по его успехам в строительстве и ремонте. – Но ты знаешь, – в утешение доверительно сказал он, – ты еще легко отделалась. Все могло быть намного хуже. Ты же слышала про Рикарду?

У меня начинала болеть голова от шума и событий никак не заканчивающегося дня, от дыма тонких сигарет Глории, от виски. То, что всегда все может быть хуже и что кто-то пострадал больше, чем я, было слабым утешением, но я вяло спросила:

– Что там еще у Рикарды?

– Ну как же! – оживился Абель. – Она же тоже со строительством завязла, только она решила надстроить дом… этажей пять, что ли, можно было по нормам зонификации. Ну, она подумала, где пять, там и семь, затраты-то основные на коммуникации и фундамент все равно. В любом случае надо было укреплять несущие стены железом изнутри.

– Подожди, – припоминая что-то, сказала я. – Мне кто-то говорил, что она в Индию уехала.

– Правильно, – обрадовался Абель моей осведомленности и, глотнув виски, продолжил: – В общем, то ли ее рабочие украли железные сваи, те, что на укрепление стен, то ли прораб взял с нее деньги на них и не купил… то ли просто забыли об этом. Короче, стали надстраивать без железа этого. – Абель явно наслаждался ролью глашатого новостей, глубоким вырезом платья Глории и ее замутненным виски взглядом. – Так вот, – продолжил он, – пошли трещины, их замазали, вроде ничего, подумали, дом старый, добротный, а верхние этажи уже из легкого кирпича и дюрлока, выдержит… – Тут он обвел своих слушателей взглядом, сделал небольшую паузу, как его учили на театральном семинаре, который он посещал после работы, и потом торжествующе сказал: – Не выдержал! Осел с одного бока, рабочий один при этом пострадал, ключицу сломал. Стройку заморозили, понятное дело. Суд. Компенсация. Рикарда от стресса ослепла на один глаз. Потеряла зрение. То есть вообще, полностью. Врачи говорят, все от нервов, функциональных изменений ни в сетчатке, ни в сосудах нет. Ну, она выплатила пострадавшему рабочему за госпитализацию, лечение, больничный… а сама в Индию уехала, в святые места; медитация, йога… чакры, в общем, чистить.

– Вот и я говорю, – оживилась давно уже молчавшая Глория. – Все надо сносить! Я вон недавно была в Чили у подруги. Застроили все новым, в ресторанах туалеты – чудо, так бы и не выходила оттуда!.. Чисто, все современное. А тут… – Она махнула рукой, и искра от горящей сигареты долго таяла, упав на стол. – Нигде в общественных туалетах двери не закрываются. А политики только обещают, каждый свое… Э-эх!