А уже завтра начнутся будни. Хоть это и выходной день, мне надо съездить к Автандилу, а потом заняться работой, анализ сам себя не доделает. Да и у Славы наверняка дел по горло.

Мы уже подходили к дому, когда у него в кармане зазвонил телефон. Слава достал его, посмотрел на экран, и я вдруг поняла, что ни в какой ресторан мы сегодня не поедем.

— Извини, — сказал он и отвернулся. И добавил, уже не мне: — Привет.

Слов с того конца я разобрать не могла, но голос, несомненно, был женский.

— Хорошо, — вздохнул Слава, выслушав собеседницу. — Пока.

Три слова — весь разговор. Нормально так. Или это не Лена была?

— Мог бы и с праздником поздравить, — заметила, стараясь обойтись без яда, но не слишком получилось.

— Марин… — он стоял, засунув руки в карманы, и смотрел себе под ноги.

— Да ладно, — я пожала плечами. — Это ведь она была, да? Дай угадаю. Решила сделать сюрприз. И теперь тебе надо подорваться и лететь на крыльях любви ее встречать. На вокзал. Или в аэропорт.

— В аэропорт. И вообще-то прямо сейчас.

— Нормально…

— Послушай, Марин, — Слава положил руки мне на плечи. — Посмотри на меня, пожалуйста. Я ее встречу, отвезу домой, все скажу и вернусь. И не будет больше никаких… Ничего не будет висеть над головой. Прости, что так вышло. Я не думал, что она приедет сегодня. Да еще и позвонит перед самой посадкой.

— Хорошо, поезжай.

Ну вот не могла я притворяться, изображать из себя такую все понимающую и мудрую. Мне было паршиво. Но и говорить ничего не собиралась — хорошо хоть на это хватило сил.

Слава поцеловал меня и пошел к парковке, а я стояла у парадной, глядя ему вслед. Пискнула сигнализация, мигнул фарами стального цвета внедорожник. Машину я не водила и в марках разбиралась слабо, к тому же издали было плохо видно, но этот пепелац очень ему подходил.

О чем я вообще думаю? Да лучше уж об этом, чем накручивать себя.

Дома, раздевшись, я прилегла на разобранный и накрытый пледом диван. Солнце за окном затянуло серой хмарью, и на душе у меня было так же тускло. Хотя, если подумать, драмы никакой не произошло. Тонкий мерзкий голосишко нашептывал, что некоторые прощаются в постели. Марина Сибирцева, например. Но, во-первых, я никогда не делала этого, уже начав новые отношения. Они в принципе у меня не шли внакладку. Заканчивала одни, потом уже начинала другие. А во-вторых, подобное ну никак не вязалось со Славой. Несмотря на то, что я еще так мало о нем знала.

И если подумать совсем хорошо, хуже всего сейчас вовсе не мне. Я — относительно, конечно, — вообще в шоколаде. Распрощается он со своей Леной и вернется ко мне. И даже Лене, вот прямо сейчас, тоже вовсе не плохо, она в предвкушении встречи с мужчиной, в которого влюблена, ждет праздничного вечера вдвоем. Потом-то, конечно, станет очень кисло. И я ей даже где-то сочувствовала, чисто по-человечески. Но в эту минуту хуже всех было Славе, который оказался между двух огней только потому, что хотел поступить порядочно.

Я жалела, что тогда, в «Кофешопе», не повернулась украдкой и не посмотрела на нее. Хоть бы знала, как она выглядит, а не представляла бы невольно роковую красотку с роскошной грудью и тонкими щиколотками. Впрочем, если бы она действительно оказалась такой, мне было бы сейчас совсем смурно. И сложнее было бы отмахнуться от картинок, на которых он занимался с ней тем же, чем и со мной.

Третий час дня, давно пора было пообедать. Выйдя на кухню, я открыла холодильник, поздоровалась с Пигги. Слава резко ее переворачивал, чтобы не верещала, а я никогда не успевала. Можно было, конечно, убрать, все равно никакой пользы, но я к ней привыкла. Готовить не хотелось категорически. Разогрела полбанки фасоли в томате. Не лучший вариант для гастритчика со стажем, но разово сойдет.

Надо было чем-то заняться, чтобы не думать снова и снова о том, как все произойдет между ними. Сесть за работу, например. Но сапоги и туфли никак не шли в голову. Через полчаса я обнаружила, что бездумно тасую позиции и не могу сформулировать вывод, почему те или иные модели ушли в уценку. Вместо этого полезла в интернет проверить, когда прилетает самолет из Мурманска. Оказалось, что уже приземлился. Вот тут мне стало окончательно не до возвратов и рекламаций.

Он скажет ей все сразу, по дороге? Или зайдет к ней?

В голову снова полезли сцены прощального секса.

Дура, прекрати! Мужчина, который не стал разрывать отношения по телефону, не будет скакать из постели одной женщины в постель другой, а потом обратно.

Откуда ты знаешь? Может, именно поэтому и не стал по телефону. То есть для этого.

Я сказала, прекрати, идиотка!

Квакнул телефон, и я подпрыгнула. Нет, Снежка.

«Как ты, зая? С праздником! Позвони как сможешь».

Она отозвалась после первого же гудка.

— С праздником, Снеж. Как ты?

— Я — прекрасно, — рассмеялась она. — Лежу на диване в компании кота и плюшевого крокодила, смотрю романтишную киношку, а мужчина что-то хреначит на кухне. А ты?

— Ну… я тоже норм.

— А ведь ты врешь, — хмыкнула Снежка после паузы. — Что случилось, Мариш?

Мне безумно захотелось поплакаться, но поняла, что сейчас, пока все висит в воздухе, не смогу.

— Не совсем норм, но… надеюсь, будет. Слушай, ты можешь завтра ко мне приехать вечерком? Отпустит тебя твой принц?

— Пусть только попробует не отпустить. А Сова?

— Не знаю, не звонила.

Вот если честно, не хотелось мне обсуждать ситуацию с Совой. Снежка как раз поняла бы. А Сова с порога сказала бы, что я дура. И что Слава дурак. Очень конструктивно. Конечно, мне предстояло все выложить еще и Автандилу, но это было совсем другое. Рабочее.

— Ладно, Мариш, созвонимся завтра, хорошо? Держись там!

Сову я все-таки набрала, но в ответ на сброшенный звонок прилетело сообщение:

«Свадебная лошадь поздравляет с праздником. Чмоке всем в этом чатике».

Ясно. Даже Восьмого марта среднее бабское поколение Бортниковых впахивает на кухне. Печаль. Писать и приглашать ее к себе я не стала.

Время шло, давно стемнело. Где бы эта самая Лена ни жила, Слава уже должен был привезти ее домой.

Все сильнее хотелось есть. Нет, жрать. Пока еще в фоновом режиме, но посасывания в желудке намекали, что чудовище вот-вот может проснуться. Я достала большое зеленое яблоко и разрезала его на шестьдесят четыре почти прозрачные дольки. На тридцать восьмой телефон ожил.

«Еду. Скоро буду».

Я как раз досасывала последнюю из двадцати шести оставшихся яблочных долек, когда запищал домофон. По пути в прихожую посмотрела на себя в зеркало.