Можно было сколько угодно страдать по поводу того, что обычные для большинства людей радости мне не доступны, но практического смысла в этом не было никакого.

«Ты попала в катастрофу, Мари, прими это и научись с этим жить».

Поэтому каждое утро, когда я просыпалась дома… ну, почти каждое… проходило по жесткому графику, вошедшему в автоматизм. Я вставала, запивала стаканом воды свои обязательные лекарства, чистила зубы, складывала диван, готовила завтрак: яйцо и кашу на воде с орехами и семечками. Белок и медленные углеводы — база для тренировки. Ну а дальше бывало по-разному. Если мне не надо было бегом бежать в офис или на какую-нибудь встречу, либо делала часовую зарядку, либо шла в спортзал, хотя все-таки предпочитала фитнес вечером.

Худеть я больше не собиралась, пятьдесят четыре килограмма при росте сто семьдесят — это и так ниже нормы. Но и поправляться не хотела: мне было комфортно в этом весе, а если б не занималась, сразу начала бы расти. Даже при строгих ограничениях в еде. Все это напоминало Алису в Зазеркалье: чтобы остаться на месте, надо бежать со всех ног.

Впрочем, был еще один немаловажный момент. За тот кошмарный год я угробила не только здоровье, но и внешность. Чтобы выглядеть хотя бы на свой возраст, приходилось тратить на уход уйму времени, усилий и денег. И спорт был одним из средств, чтобы держать мышцы и кожу в тонусе.

Когда я шла в клинику, надеялась, что там помогут не только избавиться от пищевой зависимости, но и основательно похудеть. Однако методика на этот счет была жесткой: не больше двух процентов веса в месяц. За этим следили очень строго. Ежеутреннее взвешивание в нижнем белье, и в том случае, если снижение шло быстрее или медленнее запланированного, — коррекция рациона и физических нагрузок.

В моем плане стояло: четыре килограмма за два месяца. Всего четыре! Для булимика, который одержим манией довести свое тело до воображаемого зыбкого идеала как можно быстрее, любой ценой! Словно скидка в три рубля при покупке лимузина.

Таким торопыгам показывали красивые фоточки и видео других торопыг. Дряблое лицо с брылями, морщинистая шея, складки и бугры на всех мягких местах, обвисшая грудь, жуткие растяжки, которые, как оказалось, образуются не только при быстром наборе веса, но и при сбросе. Апофеоз — так называемый фартук на животе, убрать который можно лишь хирургическим путем. С некрасивыми шрамами, почти не поддающимися шлифовке. Это впечатляло.

Конечно, все индивидуально, кожа у людей разная. Кто-то может и тридцать кило скинуть без особого ущерба. Но мы-то своими издевательствами над организмом доводили ее до такого состояния, что и плавно сброшенные десять превращались в проблему.

В стоимость лечения, которую высчитывали для каждого пациента отдельно, входили салонные процедуры: лимфодренажный массаж, мезотерапия, обертывания. Плюс всевозможные увлажняющие и стимулирующие регенерацию кожи средства. Плюс пищевые добавки с коллагеном. Плюс фейсформинг — специальная гимнастика для мышц лица. Плюс… много чего еще. И я должна была продолжать всю эту беду до тех пор, пока не дойду до желательного веса и конфигурации. Исходя из типа сложения, — привет, толстые щиколотки и широкие запястья! — мне определили его в шестьдесят два килограмма. Но и после этого рекомендовано было проходить все процедуры курсами минимум раз в год, чтобы не выглядеть к сорока сморщенной пенсионеркой.

Вернувшись из Италии, я неделю жила у Снежки — пока не разблокировала открытый на мое имя счет и не сняла деньги. Увидев меня, девчонки, конечно, были в шоке. Скайп скайпом, но с момента моего последнего приезда в Питер на похороны отца я набрала больше тридцати килограммов.

Снежка говорила так же, как Фабиано: я знаю, Марина, ты из этого выберешься. Сова помалкивала. Возможно, и сказала бы что-нибудь не самое приятное, но наверняка Снежа ее предупредила на этот счет. Иногда наша Снегурочка могла быть очень жесткой.

Да, денег на приведение себя в порядок я ахнула адово количество. Не меньше, чем сил и терпения. Иногда хотелось махнуть рукой на все. Но я уперлась. Насчет «с фанатизмом или никак» Сова была права.

Пока я впахивала на коврике под Rammstein, телефон обвесился сообщениями. Автандил предупредил, что в бизнес-центр, где он арендовал кабинет, не пустят без маски. Наташа плакала, что за время моего отсутствия скопилась куча бумажных документов на подпись, если я срочно не приеду, придется отправить их мне с курьером. Снежка поставила в известность, что появится к семи. Ну и Слава — просто «доброе утро, целую».

«И я тебя!» — набирая это, я улыбалась до ушей.

Маска так маска. Тем более после недели неизвестности невольно смотришь на проблему гораздо серьезнее. Сообщение Автандила напомнило о том, что я два дня не интересовалась, как дела у моих знакомых, в первую очередь итальянских. Конечно, Фабиано и Риккардо написали бы, если б заболели, но были и другие — не слишком близкие, но о ком я все равно беспокоилась.

К счастью, у всех все было в порядке, только у Сигне сестра сидела на карантине. Уф, сегодня пронесло, а завтра… ну, это будет завтра. Я подумала, что такие вещи очень доходчиво учат жить сегодняшним днем, не загадывая вперед. Впрочем, загадывать и заглядывать вперед было страшно. Еще хотелось верить, что скоро все закончится, что от гриппа умирает намного больше народу, что все сильно преувеличено, но здравый смысл подсказывал: это не так.

Подойдя к метро, я надела маску. Сразу начало першить в горле, потом заслезились глаза. Это я заметила еще в первый раз. От нехватки кислорода? Сначала было как-то неловко, но таких, как я, оказалось немало. И охранник в такой же черной, как у меня, уже не удивил.

На Автандиле маска была обычная медицинская, голубенькая. Из-под нее задорно торчала борода.

— Ну, Мари, давай настроимся, — сделав пометки в моем файле, он махнул рукой на мягкое кожаное кресло, в котором можно было растечься медузой. Сам сел напротив на стул.

Обычный коротенький сеанс аутотренинга на расслабление и снятие внутренних блоков. Никакого стеснения, полное доверие — иначе ничего не выйдет. И хотя это был четвертый курс за пять лет, каждый раз приходилось делать небольшой шаг назад, восстанавливая связь между нами.

А ведь он мне сначала не понравился. Хотя и советовали его с придыханием: мол, лучше нет и быть не может. И дело было вовсе не в каких-то национальных предубеждениях. Одна из девушек, рекомендовавших его, так и сказала: только учти, он грузин. Ну да, можно было и по одному имени догадаться. Просто при первой встрече Автандил показался слишком уж суровым и холодным. В принципе, таким он и был. А еще порою язвительным. Но как только между нами выстроился мостик, это перестало мешать.

А так — да, типичный грузин. Черные волосы, почти такие же черные глаза, орлиный нос, сросшиеся брови и гортанный акцент. Ему исполнилось сорок три, я знала, что он давно и счастливо женат, отец двух дочерей и дедушка маленького внука. Массивное обручальное кольцо предупреждало: не влезай — убьет, но это не мешало пациенткам в него влюбляться. К его чести и профессионализму, он передавал таких коллегам, как только замечал малейший ненужный интерес. У меня такого интереса не было, на женатых срабатывало категорическое табу.