оторопело слушал ДД. У меня просто плавились мозги от этих его слов.

— И давно ты… м-м-м… к этому пришел? — наконец пролепетал я.

— Впервые эта мысль пришла мне в голову, пожалуй, лет пять назад, — отвечал ДД, — и я стал внимательнее присматриваться к нашим особям, произведенным в Родилке. Постепенно я осознал, что им нельзя доверить будущее страны — они не смогут ее развивать, просто не сумеют. Научить их кое-чему можно, но действовать самостоятельно, без указки, без направляющей руки у них не получается. И никогда не получится. Но окончательно я в этом убедился, когда побывал в Запределье. Помнишь, мы отправили туда всех «несогласных», очистили, так сказать, наше общество от них? Это было пятьдесят лет назад. Мы провозгласили это нашей Великой Победой и были уверены, что они все помрут в тех выжженных, опустыненных местах. Ну, ты-то помнишь это лучше других, ведь как раз к юбилею этого дня ты и готовишь Книгу Памяти.

Я молча кивнул и вновь уставился в пол, чтобы он не видел моего лица. Отчаяние накрыло меня, как саван. Это был страшный удар по всей моей деятельности, как Главного Историка великой страны, и кто же мне его нанес? Человек, которым я с молодости восхищался, внимал каждому его слову как истине в последней инстанции! Ведь и Книгу Памяти я замышлял, как главный подарок ему, моему кумиру. Я с таким молодым азартом работал над этой Книгой, что порой забывал поесть! И все для того, чтобы прославить в веках созданное им государство. А что же сейчас получается? Все, что я воспринимал, как славные дела нашей победы, теперь в его глазах оказывается ошибкой, напрасной тратой сил?

— А ты помнишь тот случай два года назад, — вновь услышал я его голос, — когда наш самолет потерпел аварию?

Я кивнул. Конечно, я отлично помнил это ужасное происшествие! Волнующие картины двухлетней давности калейдоскопом пронеслись в моей голове.

Глава 18. Запределье

Тогда ДД в сопровождении нескольких сопровождающих на самолете отправился на правительственную встречу лидеров нашего государства. Такие саммиты проходят регулярно, единожды в год, и, как правило, у нас, в Столице мира. Из крупнейших городов нашей необъятной Родины на прием к ДД прибывают губернаторы и мэры, чтобы обсудить насущные проблемы управления нашей страной.

Но иногда такие саммиты проводятся в других крупных городах, и тогда сам ДД с небольшим сопровождением вылетает на встречу. Для перелетов членов мирового правительства в самых крупных городах страны имеется по аэродрому, приспособленному только для одного самолета. Этого вполне достаточно, чтобы перевозить наших управленцев в тех редких случаях, когда это необходимо. У нас авиатранспортом можно пользоваться исключительно в важнейших целях управления страной.

Итак, ДД вылетел на очередную конфиденциальную правительственную встречу. Его сопровождавшие были относительно молодыми людьми — лет по сорок, или чуть более. Это не были особи, созданные в «Родилке», а люди, рожденные еще традиционным способом от совокупления женщины и мужчины. Собственно, они принадлежали к новому поколению «близких», так как были вовремя отняты у биологических родителей и воспитаны в строгом соответствии с нашими новыми законами и правилами.

Саммит занял три дня, и мы получили радостное известие, что ДД со своим окружением вылетает обратно. Однако радовались мы преждевременно.

Примерно через час после вылета стали приходить тревожные известия — наш самолет попал в мощную грозовую тучу. Связь с ним нарушилась, а затем он вовсе пропал с радаров. Мы, несколько человек самых «близких», экстренно собрались в Шахматном доме и в неописуемой тревоге следили за сообщениями авиадиспетчеров, ведущих наш самолет.

Час проходил за часом, день сменился ночью — вестей не поступало. Все были в страшном напряжении, никто не думал ни о еде, ни о воде, ни о сне. Хорошо помню те мысли, которые меня одолевали, как я ни старался их прогнать: «А что, если ОН погиб? Что с нами будет? Сможет ли наша страна выжить без ЕГО направляющей руки, железной воли, без ЕГО умения прозревать будущее? Что делать? Как будем жить?» Уверен, что подобные страхи возникли у каждого, кто следил за теми страшными событиями.

Так в безумном беспокойстве и полной неизвестности прошел день, за ним другой. Наконец, к вечеру второго дня пришла радостная весть: пропавшие вышли на связь. Ликование наше не имело границ ‒ почти все, бывшие на борту, были живы, один, правда, погиб, но эта смерть никого не опечалила и не взволновала. Главное было в том, что жив наш дорогой ДД, самолет исправен и вылетает в Столицу мира.

Помню, как мы встречали самолет на аэродроме, как с замирающим сердцем прислушивались к гулу его двигателей, когда он подлетал, в каком волнении следили за его посадкой и медленным выруливанием на летном поле. И когда мы увидели ДД, спускающегося по трапу, все в едином счастливом порыве побежали к самолету встречать и приветствовать нашего дорогого лидера.

Волнение в народе улеглось, ЦИНН немедленно разослал каждому успокаивающее сообщение о благополучном прибытии ДД и всей (почти всей) команды. Жизнь, казалось, вернулась в свою спокойную привычную колею.

Сейчас я с мальчишеским нетерпением ждал, что сам ДД расскажет об этом событии.

‒ Тогда наш самолет, ‒ говорил ДД, ‒ попал в сильную грозу. Мы сбились с курса, потеряли связь с землей и вынуждены были искать возможное место приземления. От удара молнии вырубились навигационные приборы. Пилоты приняли решение искать возможное место для посадки, хотя не понимали, где мы находимся. С трудом мы пересекли грозовой фронт, видимость стала лучше, просматривалась земля. Прошло, наверное, еще полчаса, в течение которых стало понятно — если в ближайшее время не удастся найти возможность посадить самолет, всем нам крышка. И вдруг штурман воскликнул: «Вижу посадочную полосу». «Идем на снижение», ‒ скомандовал командир, и мы понеслись вниз.

Тут он глубоко вздохнул — очевидно, воспоминания его самого взволновали, — перевел дыхание и продолжил:

— Наконец, шасси коснулись земли, самолет подпрыгнул, затем уверенно понесся по полосе и, в конце концов, остановился. Я глянул в иллюминатор — мы находились на каком-то аэродроме, довольно запущенном — сквозь щели между плитами покрытия пробивалась трава. Вдруг откуда-то к нашему лайнеру подкатился трап — стало быть, за