«Не смей больше никогда приближаться ко мне и к моей семье».

– Как скажешь, приятель.

Нэйтан проехал мимо, не останавливаясь.

Не то чтобы кому-то это было интересно, но надо сказать, что совесть Нэйтана извела. Он повернул обратно через тридцать минут, то есть снова был у машины Кейта через час. Джип по-прежнему стоял на месте, все так же припаркованный под странным углом, но Кейта нигде видно не было. Встревоженный теперь, Нэйтан взялся за рацию. Он ждал необычно долго, прежде чем ему ответили. Кейта увезли на скорой, сообщили ему в конце концов.

– Как он? – спросил Нэйтан. И снова тишина. Начиналась уже вторая минута молчания.

– Слишком поздно, приятель, – произнес все-таки кто-то. Кто-то, кого он наверняка знал, но не узнавал из-за тона.

– Слишком поздно для Кейта? Черт, в самом деле?

– Нет. Для тебя – притворяться, что тебе есть дело. Он рассказал нам, как ты его бросил. На этом рация Нэйтана замолчала.

Нэйтан повернулся к Ксандеру, тот наблюдал за Гарри и Бабом у могилы стокмана. Баб по-прежнему стоял к ним спиной, когда Гарри сел на корточки у основания надгробия, там, где еще вчера было углубление. Он еще долго так сидел, потом встал и осмотрелся во всех направлениях. Нэйтану не было нужды следить за его взглядом. Он и так знал, что там. Ничего, на многие и многие мили вокруг.

Кейт пережил инсульт. Он едва не умер. Едва. Но не успел, и отнюдь не благодаря Нэйтану. Практически в обнимку со смертью, на носилках скорой помощи, он все же напрягся из последних сил и стянул с себя кислородную маску, чтобы рассказать своим спасителям о том, как Нэйтан проехал мимо. Бросив его умирать.

На самом деле через пятнадцать минут Кейта обнаружил водитель-экспедитор. Ему охрененно повезло – все говорили. Один шанс из тысячи, что кто-то мог там оказаться. История пронеслась по округе как песчаная буря. Отвращение и изумление были осязаемыми. Бросить кого-то в беде в этим местах – это не вопрос хороших манер, а вопрос жизни и смерти в самом прямом смысле слова. Нэйтан собственноручно сделал то, о чем нельзя было даже помыслить, и объединил против себя весь город – белых и аборигенов, старых и молодых, давних друзей и заклятых врагов. Люди забывали о своей тридцатилетней вражде, чтобы, объединив усилия, заклеймить Нэйтана позором.

Это был редчайший случай в истории Баламары, когда вся община выступила единым фронтом. Такого, чтобы кто-то здесь оставил товарища на произвол стихий, нельзя было даже представить, не говоря уж о том, чтобы простить, и если Нэйтан Брайт, будучи местным до мозга костей, не в состоянии понять таких простых вещей, то жизнь в этой отдаленной и малонаселенной общине не для него.

Нэйтан извинялся, долго и искренне. Как потом извинялись от его имени Гарри и Лиз, а еще через какое-то время и Кэмерон. Джеки держала трубку достаточно долго, чтобы прокричать все, что она думает о нем, из Брисбена, а потом бросила ее и набрала своим адвокатам. «Она по крайней мере с ним разговаривает», – позднее думал Нэйтан. Она оказалась в абсолютном меньшинстве.

Кара общины настигла его моментально. Весь город собрался на публичную порку, где униженный Нэйтан стоял перед шестьюдесятью пятью парами осуждающих глаз и читал по бумажке извинения. Он нервничал, и речь показалась нелепой и пустой даже ему самому. Он пытался объяснить, под каким находился давлением из-за борьбы за опеку над сыном сына. Это было не оправдание. Будь ты хоть сам в огне, будь ты при последнем издыхании, все равно ты обязан прийти на помощь. В целом мире не существовало ни единой причины, способной оправдать его поступок. Если что-то это и доказывало, то как раз то, что сомнения Джеки по поводу его участия в воспитании Ксандера были оправданы. Ее адвокаты позже завладеют записью речи Нэйтана и будут использовать ее против него же.

Джеки и сама взяла на себя труд сочинить электронное письмо – эмоции по этому поводу у Нэйтана не отбушевали и по сей день, – которое его мать зачитывала дрожащим голосом перед всеми на собрании и которое подробнейшим образом описывало невосполнимый урон, нанесенный семье преступлением Нэйтана. Письмо было воспринято на удивление благосклонно. Нэйтан заметил, что даже Баб сочувственно покивал в ряде мест.

Высказывалось даже мнение, что сержант Маккенна обязан арестовать Нэйтана за покушение на убийство, но все это, слава богу, все-таки сошло на нет. Зато все жители как один дружно повернулись к Нэйтану спиной и сомкнули шеренгу. Словно раковая опухоль, он был удален из общества, и оно восстанавливалось после эксцесса.

Он был предан анафеме во всех публичных заведениях города. Почта и заправка с большим скрипом все же согласились его обслуживать – после того, как сержант Маккенна им приказал, – но зрительного контакта Нэйтана здесь тоже не удостаивали. Очень скоро разговоры дошли и до людей на его ферме, и они поувольнялись один за другим. Нэйтану приходилось платить все больше все менее квалифицированным работникам, и все равно никому не получалось найти замену. Он не мог больше справляться с таким поголовьем в одиночку, поэтому пришлось ужиматься. Погонщики, с которыми он всегда работал, не отвечали на его звонки, и в конце концов сознались, что им пригрозили бойкотом, если они и дальше будут иметь с ним дела. Не то чтобы они сами хотели. Что за подонок оставляет человека умирать? Ему приходилось искать людей все дальше и платить все больше, получая все меньше.

Однажды утром, через несколько месяцев после того происшествия, Нэйтан проснулся от странной тишины вокруг. Он лежал, чувствуя нарастающую тревогу и ничего не понимая, как вдруг его осенило. Он был абсолютно один. Без рабочих. С непрерывно молчащей рацией. Нэйтан уставился в потолок. На долгие часы езды на машине во всех направлениях не было ни души. Он был целиком и полностью предоставлен сам себе.

Чтобы не смотреть на могилу, Ксандер начал копаться в бардачке Кэмерона. Оба копа его уже проверяли, но Нэйтан сам так его и не открыл. Там, похоже, царили порядок и практичность. Как и на всей собственности под энергичным руководством Кэма, подумал Нэйтан не без ноты горечи.

– Нашел что-нибудь интересное?

– Да нет, – Ксандер покачал головой. – Но похоже он и правда собирался к ретранслятору. Здесь инструкции по ремонту.

– Да? – Нэйтан потянулся к руководству. Он покрутил его в руках. – Может, взял просто для виду? Чтобы никто не знал, куда он едет на самом деле?

– Может, – ответил Ксандер. – Но здесь много всего. Куча распечаток и список инструментов, которые он взял, с отметками.

Нэйтан нахмурился.

– Может, передумал уже по дороге?

Ксандер молча пожал плечами, глядя вперед на Гарри и Баба.

Нэйтан пытался дозвониться Ильзе. Он долго откладывал, боясь того, что она уже могла про него услышать, и не в состоянии сообразить, что же он должен ей сказать. Не верь самому плохому, быть может. Но с чего бы? Ведь это правда.