– А ответы на вопросы не передает?

– Нет. – Он сел справа от матери: она плохо слышала левым ухом. Даффи подошла и положила голову ему на колени.

Лиз протянула руку, и Нэйтан взял ее в свою. Он видел старый шрам, свидетельство ярости, побледневшее со временем, и, как всегда, сделал вид, что не заметил, переведя взгляд на новый под ним, красный и свежий. Последствия рака кожи – он мог и не спрашивать. У них у всех он был в той или иной степени. У каждого взрослого белого в этих местах. Всякий раз, когда специалист прилетал в город, к нему выстраивалась очередь на вырезание или выжигание предательских участков своей плоти, и они скрещивали пальцы до следующего раза. У Нэйтана и у самого было полно таких шрамов.

– Чисто? – спросил он, указывая на красный рубец.

– Думаю, пока, да, – Лиз перевернула руку, и шрамов он больше не видел. – Но кто знает.

Где-то, довольно близко, завыли динго, и они оба обернулись на звук.

– Они здесь уже не первый день бродят, – сказала Лиз. – Слишком осмелели.

Нэйтан ответил не сразу:

– Хочешь, чтобы я ими занялся?

– Баб все сделает. Он это любит. Из-за денег, – добавила она поспешно. Совет платил по тридцать долларов за каждый скальп динго, сданный в участок, где Глен вел подсчет и выдавал квитанцию.

Лиз вздохнула.

– Как думаешь, Баб в порядке?

Нэйтану представился брат в темноте, прицеливающийся к могиле.

– Да не знаю. Баб есть Баб.

– Тебе не кажется, что стало хуже?

– Честно, по-моему, что было, то и есть.

Лиз посмотрела на землю рядом с могилой Карла.

– Разве можно было подумать, что здесь будет лежать Кэмерон. Не могу перестать спрашивать себя: что я сделала не так?

– Не надо себя изводить. Скорее всего, ты никак не могла ни на что повлиять.

– Почему-то от этого еще хуже, – Лиз покачала головой. – Лучше бы я не ездила кататься в то утро, но кому-то нужно было тренировать лошадь Софи. Она ее сбросила, ты слышал?

– Софи сказала, что упала.

– Я не была уверена, она что-то сделала не так или проблема в кобыле. Софи снова хочет участвовать в джимхане[6] в этом году, но как она будет, если лошадь ее не слушается. Я подумала, что проверю ее на дистанции подлиннее, но, может быть, если бы я… – она умолкла. У нее в глазах стояли слезы. – Может, если бы мы с Кэмероном просто сели и нормально поговорили. Ты помнишь, о чем вы с ним разговаривали последний раз?

Нэйтан задумался.

– Устраняли разногласия.

– Правда?

Нэйтан увидел ее лицо и чуть не засмеялся, сообразив, как она это поняла.

– Нет, не в этом смысле. Практического характера. Как мы будем делить расходы на ремонт забора.

– А. Ну да, – она опустила голову. – Стив из клиники звонил. Если аутопсия ничего нового не покажет, они отдадут тело через пару дней. Можно устроить похороны в среду, если соберемся.

– В сочельник? Так скоро?

– Либо так, либо уже ждать до нового года. Ильза сказала, что не знает, поэтому я решила, что лучше не тянуть. Лучше уж поскорее. – Она перевела опухшие глаза в сторону дома, на окна спальни девочек. – Думаешь, это неправильное решение?

– Правильное. Вернее, тут нет хороших вариантов.

– Тогда, наверно, лучше сообщить соседям.

– И они придут? Прямо под Рождество?

– Ну конечно, они придут, – голос Лиз прозвучал резче.

Нэйтан знал, что, скорее всего, она права. Людям нравился Кэм, а даже если и нет, ради покойника они всегда готовы постараться. Его мама, если вообще и покидала ферму, то практически только чтобы попасть на похороны. В основном местные, куда можно было добраться на машине за день, хотя несколько месяцев назад она отправилась на самолете в Викторию на похороны своего брата.

Нэйтан слушал вполуха, когда Лиз позвонила сообщить, что его дядя умер. Малькольм Дикон, сердечный приступ, семьдесят один год отроду. Нэйтан был не в силах изобразить сочувствие. Он этого мужика даже не знал. Видел его как-то раз лет двадцать назад, когда тот хоронил свою дочь. Все трое братьев тогда там были – потому что Лиз заставила.

– Она ваша кузина, – сказала им мать, и, очевидно, для нее этим было все сказано. Карл недвусмысленно заявил, что ни в жизнь туда не попрется, и был изумлен, когда это никак не сказалось на планах жены. Отнюдь, Лиз и трое мальчишек сначала летели, а потом много часов тряслись на машине, прокладывая свой путь в Кайверру, богом забытый городок, о котором Нэйтан слышал впервые, в самой заднице штата Виктория. Едва они доехали, он сразу увидел, почему Лиз сбежала отсюда чуть ли не в тот же день, когда ей исполнилось восемнадцать. Он был больше Баламары, но что-то с ним ощутимо было не в порядке. Местным хлюпикам, казалось, вообще нечем было заняться, кроме как ныть из-за погоды, в то время как братья Брайты в кои-то веке ходили с не закатанными рукавами, наслаждаясь непривычной прохладой.

Они отсидели службу по девушке, которую никогда раньше не видели, в окружении людей, которых не знали. Нэйтан помнил, что его кузине было семнадцать, всего на несколько лет младше его, но его удивило, насколько ее юность бросалась в глаза на фоне гроба. В первых рядах сидели двое парней и девушка примерно ее возраста, потрясенные, глядящие во все глаза, они очевидно были не в состоянии поверить. Баб, которому тогда было всего восемь, рыдал, закрыв лицо руками, будто знал покойницу лично.

После церемонии Нэйтан, Кэмерон и Баб, отступив, наблюдали за ледяным воссоединением их матери с братом. Их кузен маячил все это время с другой стороны, пялясь на них остекленевшими глазами любителя ранних возлияний. При одном взгляде на него было понятно, что козел он редкостный, и Нэйтан был рад, что он к ним не лезет. Позже он все же вякнул что-то, чтобы поддеть Баба, и братья зажали его в углу туалета и коротко объяснили, что к чему. Сдержанно – все-таки это похороны, да и они не звери, – но вполне доходчиво, чтобы не успел забыть до следующего раза. Когда все закончилось, их мама покачала головой и пробормотала что-то себе под нос.

– Что говоришь? – спросил Нэйтан.

– Ничего. Бедная девочка этого не заслуживала.

Они рванули из города чуть ли не в ту же минуту, Лиз, очевидно не имела ни малейшего желания остаться на ферме, на которой выросла, хотя бы на ночь. Весь тот год, казалось, был отмечен печатью смерти. Спустя несколько месяцев они выламывали тело отца из груды покореженного метала, чтобы похоронить в дальнем углу двора.

С тех пор нога Лиз не ступала на борт самолета, пока три месяца назад она им всем не объявила, что отправляется на похороны брата. Нэйтан был ошеломлен. Если он что и чувствовал по поводу его смерти, то, пожалуй, легкое облегчение, и подозревал, что у матери ощущения примерно те же.