– Ему, возможно, тоже адвокат понадобится, Лариса Сергеевна.

– Он что?! Тоже перечислял деньги Илоне?! – ахнула она, хватаясь за сердце.

И тут же обругала себя за это предательское «тоже». Она приняла слова Ломова об Андрее за правду? Она тем самым предала мужа? Дура! Дура! Тьфу, тьфу, по губам ей, по губам!

– Денежных трафиков с его счетов на счета Илоны обнаружено не было. Зато было обнаружено кое-что другое. – Ломов уже стоял возле входной двери и орал оттуда, чтобы они не пропустили ни слова из сказанного им. – Он поддерживал отношения с вашей подругой, Лариса Сергеевна. Очень тесные отношения. И последняя их встреча за несколько дней до ее гибели закончилась диким скандалом. Так что вы уж позаботьтесь об адвокате и для него тоже. Заодно, так сказать.

Игорь открыл глаза. Взгляд тут же уперся в выкрашенные белой краской кирпичи на стене напротив. Дурацкая была идея обложить стену в спальне кирпичом. Еще более дурацкая идея была выкрасить кирпич в белый цвет. Дизайнер предложил еще и панорамные окна, открывающие вид на город. И получилось, как…

Как на вокзале, на взгляд Игоря. Потому что он не чувствовал себя в этой спальне дома. Ему было неуютно. Комната казалась холодной, необжитой. И в ней все время ощущалось чужое присутствие. Это шумный проспект был виноват. Он словно вползал в комнату, не оставляя Игорю личного пространства.

– Игореша, ты проснулся?

Слева на кровати, под комом одеяла завозилась Котя. Ее голова вынырнула на мгновение, мутные глаза сонно моргнули раз-другой-третий. Снова закрылись, и голова снова нырнула под одеяло. Может, она так всегда спала. А может, ей тоже не было уютно в его спальне и она предпочитала укрываться с головой, чтобы не видеть белых кирпичных стен и огромных окон в пол, за которыми бурлил проснувшийся город.

Игорь выбрался из кровати, голым дошел до ванной. Быстро принял душ и, обернувшись ниже талии полотенцем, пошел в кухню. Есть не хотелось. Хотелось выпить. Даже более: хотелось надраться. До одури, до тошноты, до беспамятства. Чтобы не помнить себя, чтобы не помнить…

Ничего чтобы не помнить.

Он не стал пить. Принялся варить себе кофе. У него не всегда получалось, как у мамы. Она варила потрясающий кофе. И еще пекла потрясающие блинчики на завтрак. Андрею!

Игорь фыркнул и просыпал ложку кофе мимо турки. Хорошо, что на стол, не на пол. Хотя и в том и в другом случае он не стал бы убирать. Не его дело. Этим занималась Котя.

Он нанял ее несколько месяцев назад, убирать квартиру, стирать и гладить белье, готовить нехитрый ужин. А она как-то очень сноровисто забралась к нему в постель и уже несколько ночей не уезжала к себе. А он и не гнал. Тоскливо было, одиноко. А Котя все же живой человек, хоть и очень глупый.

Вообще-то ее звали Катериной, но когда она представлялась, явившись с рекомендациями от фирмы, она сильно окала. Так он ее и назвал – Котя. Прижилось имечко. Теперь вот и его хозяйка начала приживаться.

Надо гнать ее. Гнать, и побыстрее, решил Игорь и поставил турку на огонь. Пока Котя не пустила корни в его ноющей душе. Ведь ноющая душа – благодатная нива для таких утешительниц, как Котя.

И, решив не откладывать дела в долгий ящик, он пошел в спальню. Стащил с хныкающей Коти одеяло, заставил одеться и выставил вон. И добавил, выпроваживая, что она уволена. И все расчеты он произведет с фирмой, не с ней. И если она вздумает жаловаться, то он расскажет, что она спит с заказчиками. А это худо для ее репутации. Ее уволят и с фирмы. И работы с такими рекомендациями она больше нигде не найдет.

Котя сделала испуганные глаза, оказавшиеся непроницаемо черного цвета. Надо же, а он и не замечал. Потом согласно кивнула. Пробормотала извинения и исчезла.

Конечно, кофе убежал. Залил плиту. И пришлось самому повозиться. Ничего. Тряпку еще не разучился в руках держать. Зато он теперь свободен. Никто не дышит в затылок, никто не сюсюкает сладким голосом. Никто не ворочается слева от него в его кровати.

Все. Он снова один. Может, и не очень хорошо в данный момент ему оставаться в одиночестве. Но не с Котей же ему его делить!

Со второй попытки Игорь сварил себе кофе. Нашел в холодильнике баночку с творожным сыром. Позавтракал. Видела бы мама его завтрак, пришла бы в ужас. Она всегда кормила его с утра правильно. Завтрак у них вообще был целой историей. Красивой семейной историей.

Мама готовила, он умывался. Потом заправлял кровать. Одевался. Выходил к ней. Они ели, здорово разговаривали. Обо всем. У них практически не было тайн друг от друга. Иногда говорили так долго, что опаздывали. Он в школу, она на фирму.

А потом появился Андрей. И все изменилось. Не сразу, со временем. Поначалу Игорь не стал с мамой откровенничать за завтраком, потому что за столом сидел этот грузный несимпатичный мужик и ел громко и с аппетитом. Потом Игорь стал завтракать отдельно. А затем и вовсе съехал на квартиру, которую ему в качестве подарка преподнесла мама. Вторым ее подарком был ремонт, который он выберет. Третьим – мебель.

Она вообще много делала ему подарков – его мама. Ежемесячное содержание было более чем щедрым. Никакого нежелательного проникновения в его личную жизнь. Никаких незапланированных визитов в его дом. За это он старался не подводить ее. Хорошо учился, не пропускал занятий, не употреблял наркотиков. Вообще никаких. Даже слабых. С них-то, на взгляд Игоря, и начиналось привыкание. Он был хорошим сыном.

Игорь выбросил пустую баночку из-под творожного сыра в мусор. Вымыл кофейную чашку, турку. Протер еще раз плиту мокрой тряпкой, потом протер ее еще раз насухо бумажным полотенцем. Остался доволен. Сверил по мобильнику время.

Рано. Еще так рано для вылазок из дома. Все его знакомые лишь пару-тройку часов назад только домой вернулись. Только улеглись. А он…

А он уже несколько дней никуда не выходил почти. В смысле, ночью. В смысле, в клубы.

Он пошел в ванную, почистил зубы, стащил с бедер полотенце, швырнул его на полотенцесушитель. В спальне надел джинсовые шорты, кофту без рукавов. Вдруг пришла в голову идея, пока еще не так жарко, покататься на велике. Тот уже месяца два пылился на балконе.

Не успел. Не успел ни до велика дойти, ни до балкона. В домофон позвонили.

– Кто? – нелюбезно отозвался Игорь.

Пришло в голову, что это Котя вернулась. Может, забыла что. Может, идти ей некуда. Может, просто решила денег с него стянуть. Не даст, решил Игорь. И еще более грозно повторил:

– Кто?

– Игореша, открой, это мама.

Голос матери встревожил. Он нажал кнопку, открывая подъездную дверь. Тут же отпер и открыл дверь в квартиру. И замер у косяка, нацепив на лицо самое беспечное выражение, которое получилось.

– Мамуля, что такое? – Он выбросил руки вперед для обнимашек, стоило матери выйти из лифта. – Чего в такую рань?