– Можешь.

– И тебя не пугает, что тебя могут посадить по подозрению в ее убийстве?

– Не пугает. – Настя грустно улыбнулась и указала ему на дверь. – Ступай, поработай, Артурчик.

– Погоди, погоди! Погоди, Настя! – нервно прокричал он, замахав руками. – То есть ты хорошо подумала? Ты хочешь, чтобы я все это сказал в полиции? Не хочешь, чтобы я как-то подтвердил твое алиби?

– Нет. Не хочу.

– Почему?

– Потому что у меня нет таких денег, Артурчик, которые ты за это попросишь. Даже если бы и были, я не стала бы тебе платить за свое алиби, малыш.

И она не хотела, да рассмеялась. Таким обиженным стало лицо ее молодого любовника. У него даже во рту пересохло от дикого разочарования, которому подвергла его она – старая стерва. Он обмахнул шершавым языком губы и спросил глухим голосом:

– Почему? Почему ты не стала бы мне платить? Ты дура совсем, да?

– Потому что у меня уже есть алиби, малыш. – Настя побарабанила пальцами по столу, через силу улыбнулась, стараясь, чтобы ее ложь звучала убедительно. – И оно принадлежит не тебе.

Он повернулся и пошел к двери. Без лишних слов. Но она его все же добила, крикнув в спину:

– Да! Совсем забыла тебе сказать. Ты уволен, Артурчик!

Совсем ничего не изменилось. Словно и не уезжал никуда.

Сережа расплатился с таксистом, закинул на спину тяжелую сумку с вещами и зашагал к подъезду.

– Здрассте, тетя Люба, – поприветствовал он пожилую женщину со второго этажа. – Все сидите?

Тетя Люба так же сидела, когда он уезжал. Только одета была много теплее. Сейчас на ней был трикотажный сарафан в крупных цветах и ситцевая косынка на голове. Она вскинула на него подслеповатые глаза, поморгала. Улыбнулась, узнав.

– О, Сережа. Вернулся, значит?

– Вернулся.

– Насовсем?

– Наверное. Как пойдет.

– А невеста-то твоя замуж вышла. Светка-то. Слыхала, слыхала, – забормотала она, не выслушав ответа. – Продавцы в магазине сплетничали. Ругали ее, Светку-то твою. Сколько вместе были! И парень ты хороший. Не пьющий, видный. Вот они современные девки-то. Кто знает, что им нужно-то! Уходят, замуж выходят. Потом приходят.

– Эта не придет, – пробормотал Сергей, шагнув к подъезду.

– Как же! Была она, Сережа. Была уже после твоего отъезда, – «порадовала» тетя Люба. – Спрашиваю, че забыла-то, Светка? Ниче, говорит. И шмыг в подъезд. А я, Сережа, дождалась, пока она выйдет. Мало ли, думаю, может, че стащить хочет.

– Стащила? – поинтересовался он с кислой улыбкой.

И внутри тут же заныло. Светка могла приехать к нему мириться. А его нет. И телефон выключен. А номер другой она не знала. Идиот!

– Ничего не стащила. С пустыми руками вышла. Чего, еще раз спрашиваю, забыла-то, Светка?

– А она?

– А она молчком в такси и уехала. Ты все же проверь, Сережа, все дома-то на месте. А то, может, че и прихватила.

Светка ничего не стащила. Тащить было нечего. Денег, ценных бумаг и драгоценностей у него не было.

Она не стащила. Она оставила. Записку. Длинное такое, сумбурное послание. Сережа его читал и перечитывал и в толк взять не мог: Светка перед ним этой запиской извиниться пытается? Или что-то еще? Может, она и правда мириться приезжала? А его нет. Вот он идиот!

– Знаешь, Серега, могла бы и у меня спросить, – осадил его Валера Ломов, когда он ему позвонил и рассказал обо всем. – Сначала записки пишет, а потом замуж выходит. Как-то, блин, нелогично. А ты чего вернулся-то? Насовсем? Или как?

– Может, насовсем. Может, или как. Время покажет, – ответил Сережа туманно. – Тачку надо забрать.

– Не вопрос. Пригоню. Посидим заодно. Ага?

– Ага…

Сидеть начали в пятницу вечером, в воскресенье утром закончили. Пили, закусывали, ходили в бар по соседству, отсыпались, похмелялись, говорили обо всем, но ни слова о работе. Таковым было условие Сережи. Еще ныла обида, еще не прошло.

В воскресенье, проводив Валерку, он принялся за уборку. Долго убирался, нудно это было. Иногда сердце щемило, когда неожиданно натыкался на какую-нибудь Светкину мелочь, которую она нечаянно забыла. Или умышленно. Так ему думать было удобнее. Вычистив квартиру до блеска, он пошел в магазин по соседству.

Магазин был большим, очень большим, но почти все продавцы его знали. И Светку знали. И тетю Любу, и еще многих жильцов, которые были их постоянными покупателями.

– Вернулся, значит? – машинально констатировала старшая по залу – Ирина. – Молодец. Ты вон к тем полкам ступай, там все по акции. Товар нормальный, не просроченный, но на тридцать процентов дешевле. Ступай, ступай, я не шучу.

Он послушался и не пожалел. Набрал бытовой химии со скидкой, зубной пасты, мыла, салфеток и бумажных полотенец. Потом продуктами все сверху завалил. В холодильнике было совершенно пусто. То, что он купил пару дней назад, они с Валерой благополучно уничтожили.

– Вернулся, значит, – улыбнулась ему на кассе Танюшка – пухленькая приветливая девушка. – Слышали, девушка твоя замуж вышла?

– Вышла, – он скрипнул зубами, забивая покупками пакеты.

– Не жалей, – буркнула она, нахмурившись, и продолжила пробивать его покупки.

– А я и не жалею, – соврал Сережа.

– И правильно. Если человек склонен к предательству, то это генетически заложено. Это не от обстоятельств. Поверь, я знаю, о чем говорю. Три тысячи восемьсот двенадцать рублей. Карточка наша есть?

Карточку забрала Светка. Она ее приобретала на свое имя, она ее и забрала. Он отрицательно мотнул головой.

– Ладно, по своей тебе скидку сделаю, – улыбнулась Танюшка. – Три шестьсот гони.

Он расплатился, шагнул от кассы, когда она ему снова в спину произнесла:

– Ты к моим советам-то прислушайся, господин полицейский. У меня как-никак высшее психологическое образование.

Вот так вот! А сидит на кассе в супермаркете. А он вот с высшим училищем МВД и опытом теперь вынужден на частника работать по договору сомнительного содержания.

Один самый противный пункт ему даже в первую ночь приснился.

В случае неприятностей с Законом при проведении действий, оговоренных в Договоре, Заказчик не несет ответственности за действия Исполнителя.

Имелся в виду конфликт интересов с сотрудниками правоохранительных органов. Так ему пояснил представитель страховой компании.

– У вас же нет лицензии, Сергей. Значит, вы не имеете права заниматься тем, о чем мы вас просим.

– А зачем просите?

– Так пожелал мой хозяин, – кисло улыбнулся дядя. – К тому же за все ваши неудобства, могущие возникнуть, мы вам щедро платим. Очень щедро!