– Лишь в том случае, если ты оставишь в покое мою.

– Но теперь-то ты знаешь, что тебе незачем беспокоиться за Роуз.

– Знаю. И уже не хочу, чтобы ты держалась от нее подальше.

– Хорошо, а теперь я хочу, чтобы ты держался подальше от моей семьи.

– Под «семьей» ты подразумеваешь Маурисио.

– Кого же еще?

В ответ на ее раздражение он лишь пожал плечами:

– Я не хочу.

– Почему? – огрызнулась она. – Что изменилось? Ты не прыгал от восторга, когда я сказала, что он – твой сын.

– Я не прыгал, потому что накануне уже приобрел иммунитет против этого шока. Я понял, что он – мой сын, как только увидел его.

– Ты не мог этого понять. Он совсем на тебя не похож.

Ричард вытащил из внутреннего кармана фотографию и протянул ей. Если бы Изабелла не была уверена, что у Маури никогда не было подобной одежды и фото было снято в другом месте и в другое время, она могла бы поклясться, что это – ее сын.

– Это мой младший брат, Роберт. Он был вылитая наша мать. Я пошел в отца. Роуз взяла поровну от них двоих.

Ошеломленная, Изабелла подняла глаза:

– Роуз как-то сказала мне, что Маури напомнил ей одного из ее погибших братьев. Я не придала этому значения, потому что мне и в голову не приходило связать тебя с ней.

Ричард помрачнел:

– Значит, она считала, что я погиб.

– Она решила так потому, что ты не искал ее. Она могла объяснить это только так.

У Ричарда заиграли желваки. Изабелла вздрогнула от боли – за Роуз, за него. Ричард не должен был скрывать от Роуз, что он жив. Даже сейчас Роуз страдала от потери родных. А Ричард наверняка страдал еще больше, наблюдая за ней издали.

– Она, не колеблясь, узнала тебя, значит, цеплялась за надежду, что ты жив. Ты, видимо, мало изменился за эти годы.

– Мне было шестнадцать. Я выглядел совсем не так. – Он опустил взгляд. – Она снова спрашивала обо мне?

– Я не дала ей такой возможности. Я рассказала ей все о себе, и она была слишком занята моими откровениями, чтобы думать о тебе. Но, уверена, она еще вспомнит. Что мне ей ответить?

– А что ты хочешь сказать ей?

– Я… Если честно, не знаю. По-моему, она заслуживает знать, что брат, которого она любила, которого ей до сих пор не хватает, жив. Но ты, видимо, уже не имеешь ничего общего с тем братом, так что, возможно, ей лучше не знать о тебе. Выбор за тобой.

– Не говори ей.

Изабелле оставалось только кивнуть. После этого она вернулась к главному для себя вопросу:

– Значит, ты сразу понял все о Маури, но при этом не допустил и намека на то, что тебе это хоть капельку интересно.

– Мне и не было интересно. – Не успело ее сердце взорваться от ужаса, как он добавил: – Я буквально остолбенел от изумления. Только представь, я обнаружил семилетнюю точную копию своего покойного брата на пороге моей бывшей любовницы! Да это был настоящий удар!

Определение «бывшая любовница» резануло ее по сердцу. Еще вчера они занимались любовью… потрясающим сексом, а теперь все было кончено.

– Я ушел отсюда, не собираясь возвращаться.

– И ты принял верное решение. Почему же вернулся?

– Потому что наконец-то узнал правду. И теперь вместо того, чтобы настаивать на прекращении твоей дружбы с Роуз, я хочу быть для тебя и твоей семьи… союзником.

Союзник? Это было прямое… оскорбление после всего того, что произошло между ними.

– Мне не нужны союзники.

– Никогда не знаешь, когда и в какой ситуации они тебе понадобятся. Иметь рядом кого-то столь же влиятельного, как я, очень полезно.

– Не сомневаюсь. Но мне это не нужно. Я способна дать своему сыну лучшую жизнь и обеспечить его будущее.

– Даже если ты не нуждаешься в моей поддержке, ты не вправе принимать решение за Маурисио. Факт остается фактом: он – моя плоть и кровь. И мой единственный наследник.

Изумленно вытаращившись на него, не в силах справиться с нервами, Изабелла выдавила из себя:

– Так ты здесь потому, что решил рассказать ему это?

Именно этот критический момент выбрал Маури, чтобы влететь в гостиную.

– Я взял все свои рисовальные принадлежности!

Не успела Изабелла сказать хоть что-нибудь еще, как Ричард переключил внимание на мальчика.

Чувствуя, как разум плавится от гнева и тревоги, она могла лишь наблюдать, как отец и сын, игнорируя ее, увлеклись общением друг с другом.

Ей оставалось только ждать.

Ричард развернулся к влетевшему в комнату Маурисио, бесконечно благодарный ему за вторжение.

Вопрос Изабеллы поверг Ричарда в смятение. Он понятия не имел, что здесь делал и что предпримет дальше.

А пока Маурисио – его сын – заставил Ричарда невольно расхохотаться, когда кинулся к нему, бросая охапку принадлежностей для рисования ему на колени.

Рухнув на колени, Маурисио упер руки в бока и взглянул на него с едва сдерживаемым рвением:

– Скажите мне, что вы думаете по поводу моих работ. И научите меня что-нибудь рисовать.

– А ты что, Ричард, умеешь рисовать?

Это вклинилась Изабелла. С тем же скепсисом она вполне могла спросить, способен ли он стать невидимкой.

Ричард мельком взглянул на нее:

– У меня много скрытых талантов.

– Не сомневаюсь. – Она пронзила его взглядом, неизменно будившим в нем желание потащить ее в спальню.

Маурисио снова отвлек его внимание на себя, и на ангельском личике мальчика помимо любопытства и решимости отразилась целая гамма эмоций.

Горло Ричарда сжало спазмом, голос стал хриплым:

– Почему бы тебе не показать мне свои лучшие работы?

Маурисио порылся в беспорядочной куче, вытащил какой-то альбом и сунул ему:

– Вот.

Еле сдерживая дрожь в руках, Ричард пролистал страницы. Сердце сжималось, когда он просматривал работы, замечательные для мальчика возраста Маури, доказательство большого таланта… и неразберихи в голове.

Неужели Маурисио тонко улавливал беспокойство своей матери и все подстерегавшие их в прошлом опасности? В его рисунках чувствовались ожесточенная путаница, невероятная любознательность и потребность осознать, что он испытал. А вдруг так проявлялось то, что энергичному и смышленому мальчику не хватало мужского влияния?

Притворяясь, что внимательно рассматривает рисунки, Ричард пытался упорядочить хаос в своей собственной душе.

Наконец он пробормотал:

– У тебя весьма оригинальное воображение, а рисунки просто великолепны для твоего возраста.