Парень неуверенно кивает. Второй следует примеру брата. Вот и славно, уже мы прождали не зря!

Ужинаем, и укладываемся спать вокруг костра. Я дежурю под утро, нужно хорошо выспаться перед новым походом…

На рассвете, перекусив, мы разделились. Гер уводил свой небольшой отряд на восток, а мы с Раугом пошли на запад.

Заблудиться было невозможно — просто следовало держаться линии гор по левую руку, и идти по ровной степи четыре дня, пока не увидим стоянку рода. Большую часть принесенных для обмена товаров унесли назад, по словам Тенака, практически все пригодные для обмена инструменты он с братом принес с собой.

Теперь мы двигались намного быстрее. Только раз отвлеклись для охоты, убив козлёнка, и на второй день пути сделали большой крюк, обходя стадо новых, раньше невиданных животных. Быки с прямыми рогами, поменьше, чем бизоны, но гораздо многочисленнее, паслись, спеша набрать запасы жира на зиму. Для себя назвал их турами. Рассказ о саблезубых кошках ещё не стёрся из памяти, и, если они, подобно львам, привыкли сопровождать стала травоядных, лучше перестраховаться, обойдя их стороной.

К стоянке рода Острых Копий мы вышли на третий день, ещё издали заметив дым от костра. Их пещера была намного больше, чем наша, но, на мой взгляд, хуже приспособлена для жилья. Свод не ровный, очень высокий. Свисающие сталактиты говорили о сырости. Пол слегка выровнен, трещины засыпаны мусором и землёй. Огонь горел снаружи, рядом с ним и собралось большинство людей. Только дети отбегали дальше, они — то нас первыми и заметили, с криками возвращаясь назад, под защиту взрослых.

Мы с Раугом шли неспеша, опустив копья и подняв левую руку вверх, показывая раскрытую ладонь. Этот жест был многим знаком, и люди, поначалу схватившиеся за оружие, немного успокоились, разрешая нам подойти ближе.

Их было немного, гораздо меньше, чем я ожидал увидеть. Трое мужчин — все, как и рассказывал Тенак, два пожилых и один, похожий на Рауга, крепыш. Двое сгорбленных стариков, закутанных в шкуры. Шестеро взрослых женщин, лет двадцати — тридцати на вид. И, наконец, дети — один младенец на руках, двое мальчишек лет шести — восьми, и ещё один постарше.

Похоже, то что когда я, попав в это время, обнаружил в пещере сразу одиннадцать детей и подростков — скорее исключение из правил.

Разговор не складывался. Старики упрямо твердили про предков, которые бесчисленные зимы жили в этом месте, и наотрез отказывались куда-то уходить. Охотники были не столь категоричны, но услышав о молодежи, перешедшей в мое племя, стали хмурыми и раздражительными. Выкладываю перед ними принесенные товары, объясняя, как ими пользоваться.

Вроде как выкуп принят, женщины сразу забирают новые предметы. Замечаю на себе оценивающие взгляды, и в этот момент понимаю, как действовать дальше. Мы с Раугом на фоне их мужчин набираем по сто очков вперёд… Хорошая одежда из отлично выделанного меха, крепкая обувь — это раз. Мощное телосложение, несколько месяцев обильного и разнообразного питания пошли нам на пользу, чистые волосы и кожа — это два. И, наконец, невиданные раньше предметы, что мы принесли. Все это показатели гораздо более комфортной жизни, и они хотели бы жить так же.

Раньше я не видел жилища других семей неандертальцев. Даже из нашей пещеры, у Тихой, я выгреб тонны мусора, а здесь с гигиеной вообще не дружили. Пол был основательно загажен, отходы жизнедеятельности были у самого очага. Повсюду валялись какие то кости, обрывки шкур, обломки камней. Ну и запах стоял соответствующий… Как Тенак и его спутники умудрились в таких условиях сохранить одежду опрятной — загадка. Вот прежде всего на этот аспект я и стал давить, периодически давая слово Раугу. Он ведь тоже жил в похожих условиях, но присоединившись к нам, не только оценил преимущество жизни в относительной чистоте, но и активно продвигал эту идею среди остальных новичков. Мы неспеша, с достоинством, не обращая внимания на презрительно фыркающих стариков, рассказывали о жизни в нашем племени. И перед глазами слушательниц возникала картина некоего рая каменного века. Дальше дело времени, день за днём они будут капать оставшимся мужчинам на мозги, и я уверен, что убедят их изменить свое мнение.

Ночевать в пещере мы не стали, выбрав чистое место неподалеку. Развели костер, и достав остатки жаренного ещё утром мяса, быстро его прикончили. Кормить нас никто не стал, скорее всего просто было нечем — все местные жители были очень худыми, похоже, череда неудач на охоте продолжалась.

В сумерках я слышал приглушенную перепалку, срывающиеся на визг женские крики. Мне даже стало немного жаль тех троих мужчин. Наплевав на патриархальные устои неандертальского общества, дамы брали свое числом, просто не слушая возражений и упрямо гнули свою линию. Им явно надоело жить впроголодь, а тут я со своими рассказами… Споры и крики продолжались до глубокой ночи, а на рассвете к нам вышли три женщины, одна держала на руках ребенка, другая вела за руки обеих мальчишек. Все они остались без мужчин этой весной, и теперь решили переселится к нам.

Делаю суровое лицо, и предупреждаю, что они должны забыть все свои привычки и жить только по новым правилам. Те соглашаются, деваться им некуда…

Вскоре из пещеры показались оставшиеся дамы. У двоих под глазами и на скулах наливались свежие синяки, третья была целая, зато досталось подростку — бока и спина которого были в ссадинах и кровоподтеках. Один из вышедших мужчин тоже сверкал фингалом… Рауг на всякий случай придвинул копьё поближе, но нас демонстративно игнорировали. Стариков не было видно вовсе.

Подхожу к суетящимся у костра людям, и негромко, но так, чтобы меня все слышали, говорю, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Я, Дим, вождь великого племени Солнца, буду ждать вас до той поры, пока степь станет белой. Если вы прийдете — мы дадим вам еду, новую одежду и защиту. Если нет — мы уйдем без вас.

Пристально смотрю в хмурые лица всех оставшихся. Некоторые смотрят на меня со злостью, некоторые жалобно и обречённо. Эти люди для меня сейчас дороже золота — но решать свою судьбу они должны сами.

Разворачиваюсь, и коротко кивнув уже собравшемуся Раугу, иду прочь. За мной идут наши новые соплеменники, охотник замыкает отряд. Ещё долго чувствую спиной взгляды оставшихся людей, на душе скребут кошки. Но иначе поступить я не мог…

Снова потянулась бесконечная степь. Мы спешили, ведь ещё