«Предварительный осмотр» не выявил замурованных в стенах бриллиантов или заложенных в старинные книги долларов. Впрочем, на это никто и не рассчитывал — хватало и того, что стояло и висело у всех на виду.

— Ну что, я вызываю «скорую»? — спросил Зиновьев. Получив в ответ кивок Боярова, он набрал номер.

«Скорая» пришла через час. Все это время Бояров, Добровольский и Зиновьев продолжали осматривать квартиру, но так ничего и не нашли. Лишь перед самым приездом медиков участковый поднял с пола конверт — он лежал под кроватью, на которой покоилось тело старухи, — и протянул Боярову.

— Посмотри, тут какая-то бумага…

Бояров открыл чистый незапечатанный конверт и прочитал:

— «Завещание… Все свое имущество я завещаю государству, с тем чтобы оно использовало его в пользу сирот, которым надлежит молиться за упокой душ моей и моего мужа…» Вот дура бабка! — в сердцах пробормотал он. — Хорошо хоть не заверила, как надо… А то возись потом…

Врач, приехавший на «скорой», забирать покойницу в морг отказался.

— На кой она там? — сказал он, ознакомившись с документами присутствовавших. — Померла своей смертью, так и царствие ей небесное. Участковый в наличии имеется, душеприказчики тоже, так чего огород городить?

Он быстро выписал свидетельство о смерти, причину которой указал как «острая сердечная недостаточность», и отбыл восвояси. Бояров хмыкнул:

— Это мне напоминает анекдот. «Пришла весна. Зазвенела капель. Запели птички. Дворник Никодим вышел на улицу. Сорвавшаяся с крыши сосулька убила дворника Никодима. Прозектор в прозекторской задумался над графой «причина смерти» и, улыбнувшись, написал: “Весна пришла”». Ну, так выпьем за весну… И за упокой бабки. Но только вечером. Дел еще много. Поехали.

Вернувшись в офис похоронного бюро, Бояров и Добровольский сразу же отправились в кабинет директора. Куш предстояло сорвать такой, что можно было не церемониться.

В приемной директора сидел молодой человек в сером костюме с галстуком. При виде Добровольского он поднялся со стула.

— Привет, Сергей, — сказал он. — Вызывал?

— Ну, — кивнул тот, пожав протянутую руку. — Пошли к шефу.

Бояров смерил посетителя взглядом, кивнул головой и прошел в кабинет. За ним тронулись остальные.

Косовский сидел за столом и просматривал какие-то бумаги. При виде сотрудников он молча указал им на кресла. Минут пять спустя директор сложил документы в папку, отправил ее в стол и спросил:

— Какие проблемы?

— Бабку освидетельствовали, все как надо, — сказал Бояров. — Но, ты понимаешь, она бумагу написала. Этот весь хлам дорогостоящий она завещала черт знает кому. То есть государству.

— Где бумага? — насторожился Косовский. — Она что, по всем правилам завещание составила?

— Да ну, — махнул рукой Бояров. — Написала литературное произведение, чуть ли не в стихах, и бросила на пол, около постели. Вот эта бумага, — он положил на стол конверт с завещанием.

— Не бросила, а уронила, — уточнил Сергей Добровольский, бывший вместе с Бояровым в квартире. — Хотела положить на тумбочку и уронила — умерла… Царствие небесное, — Добровольский перекрестился.

Косовский с неудовольствием посмотрел на него:

— Ты еще панихиду по ней закажи… Дурак. Срочно поезжайте туда… Да, а это кто?

— Это, Семен Семенович, сотрудник нотариальной конторы, — представил Добровольский Соколова. — Со мной работает. Давно уже. В случае чего подстрахует. У него документы на все случаи жизни.

— A-а, ты мне говорил. Ну, берите его с собой и вперед, на квартиру. Покойницу по-быстрому на кладбище, и чтобы в квартире через два часа ничего не осталось, понятно? И стенки простучите, не помешает. Мало ли, камешки или золотишко старушка со старичком зажали… Грузовик захватите — и на склад. Что почем — потом разберемся.

Соседи, которые собрались во дворе посмотреть на то, как выносят вещи из дома покойницы, в большинстве своем были не намного моложе старухи. Когда рабочие вынесли на носилках тело Ванды Прокопович и засунули его в специально оборудованный микроавтобус, одна из престарелых соседок, вытирая уголком платка выступившие слезы, сказала другой:

— Вот и стоило жить, чтобы чужие люди хоронили… Пять лет, как муж помер, — хоть бы одна живая душа в квартиру зашла! А ведь у нее племянники есть. Двоюродные, правда, но все-таки… Не дай Бог…

Бабка не знала, что ее мысли полностью совпадают с мнением Боярова, который в этот момент руководил упаковкой и отправкой на склад имущества покойной. Дело это было хлопотное — антикварную мебель нельзя было поцарапать, да и за рабочими присмотр был нужен — мало ли что, вдруг прилипнет к рукам какая-нибудь безделушка, которой на поверку цены нет… Так что даже Соколова, подвизавшегося в роли сотрудника нотариата, «припахали» — он вместе с Добровольским связывал бумаги и книги, среди которых были, к его удивлению, даже прижизненные издания классиков русской литературы. Сколько стоит, например, первое издание «Войны и мира», сыщик в точности не знал, но догадывался, что даже на свою весьма неплохую зарплату купить его навряд ли получится.

Когда в квартире не осталось ничего, кроме голых стен, участковый запер ее на ключ и опечатал, как положено по закону.

— Бабку-то куда отправили? — вполголоса спросил Соколов Добровольского.

— На кладбище, куда же еще, — ответил тот. — Потом расскажу… А скорее всего, меня с Бояровым пошлют проконтролировать захоронение, так что поедешь со мной и сам все увидишь.

Излишне говорить, что весь процесс выноса тела и имущества Соколов добросовестно снимал на камеру мобильного телефона, делая вид, что ведет какие-то переговоры.

— Все, поехали, — подскочил к ним, вытирая пот, Бояров. — Вещи повезли, опись я составил, так что ничего не украдут. А мы — на кладбище. Надо формальности соблюсти. Бери своего нотариуса на всякий случай и поедем.

Они уселись в серый «вольво» Боярова и тронулись из центра Москвы в сторону Калужского шоссе. О том, что Троице-Лыковское кладбище, на котором согласно договору следовало похоронить старушку, лежало совершенно в другой стороне, Бояров будто бы запамятовал.

Через два часа быстрой езды, насколько это было возможно по забитой машинами трассе, Бояров свернул с шоссе направо, проехал еще километров десять и снова свернул на проселок с указателем «Кладбище 5». Соколов только головой покачал при виде этого, с позволения сказать, «некрополя». Ограды никакой не было, надмогильные памятники прятались в траве выше пояса, невзрачный деревянный домик администрации приютился под чахлой сенью трех берез. Рядом с домиком стояла машина, которая несколькими часами ранее увезла покойную старушку Ванду Прокопович. Неподалеку размещался небольшой желтый экскаватор.

— Выгружаемся, — скомандовал Бояров, прихватил из бардачка какие-то бумаги и отправился в домик с вывеской «Департамент потребительского рынка и услуг Московской области. Кладбище Березовское. Администрация». Добровольский и Соколов отправились следом.