Когда он увидел, как она держит в руках пистолет, он понял,что обвинения могут быть направлены против Фумико. Он принял машинальноерешение, которое диктовалось ситуацией. Он забыл, что находится не в Европе. Влюбой европейской стране или в Америке Фумико стала бы главной подозреваемой вубийстве при обнаружении пистолета с ее отпечатками. Даже несмотря на всемогущество ее отца. В Японии такого не могло произойти. Здесь бы приняли вовнимание дружбу обеих семей, их отношения. Не говоря о том, что здесь поверилибы словам Фумико, что она случайно нашла оружие. К тому же они были быподтверждены свидетельскими показаниями самого Дронго. Кажется, ондействительно ошибся.

Удзава прав. Здесь Япония, и нужно всегда помнить оспецифике этой страны.

Дронго вытерся большим полотенцем с инициалами «Хилтона»,повесил его, надел белый халат и вышел из ванной. Прошел к мини-бару, досталбутылку минеральной воды. Он еще не успел налить себе воды, когда в дверьпостучали.

Взглянув на часы, Дронго удивился. Тамакити должен появитьсятолько в три часа дня. А сейчас еще половина первого. Оставив бокал на столике,он подошел к двери и посмотрел в глазок.

За дверью стояла Фумико. Очевидно, она решила вернуться, ион открыл дверь, не понимая, что произошло. Она шагнула в комнату.

— Вас невозможно оставлять одного, — без гневасказала Фумико. — Почему вы не брали трубку, я вам столько раз звонила.

— Я был в ванной, — удивился Дронго, —принимал душ.

— Не лгите, — возразила она. — В «Хилтоне»телефоны бывают и в ванных комнатах. Вы должны были услышать мой звонок.

Он обернулся на свою ванную комнату.

— Действительно должен был, — согласилсяДронго. — Когда вы звонили?

— Сразу, как только мы расстались. Хотела сказать вам,что ваши варианты мне совсем не понравились. Но ваш телефон не отвечал. Язвонила еще несколько раз. И потом подумала, что нужно сюда приехать… Портьесообщил мне, что ваш номер не отвечает.

— Ясно, — пробормотал Дронго. Его тронула тревогамолодой женщины. И ее бесстрашие. Если телефон не отвечал, то в номере моглибыть чужие. После вчерашнего убийства она должна была хотя бы немногоостерегаться. Видимо, подобная предосторожность была не в ее правилах.

— Проходите, — предложил он своей гостье. —Извините, что принимаю вас в таком виде. Я переоденусь.

— Я сейчас уйду, — улыбнулась она. — Мнепомерещилась всякая ерунда.

Извините меня, я сейчас уйду.

Она повернулась, намереваясь выйти из номера.

— Фумико, — тихо позвал он, — спасибо за то,что вы приехали. Но это было опасно. Никогда больше так не делайте. Если мойтелефон не отвечает, значит, нужно позвонить портье и проверить, кто есть вномере. Это гораздо удобнее, чем самой возвращаться в отель.

— В следующий раз я так и сделаю. — Она стояла всвоем светлом плаще, воротник которого был поднят.

— Я скоро отсюда перееду, — сказал он.

Ему не хотелось, чтобы она уходила, но он чувствовал себянеловко в этом белом халате, который был ему мал. Очевидно, халаты в этом отелебыли рассчитаны на постояльцев-японцев. Но и в Европе тоже не все халатыгодились для его мощной фигуры. Лишь в Америке иногда вспоминали, чтопостояльцы могут быть очень высокого роста.

— Вам не говорили, что вы похожи на ШонаКоннери? — вдруг спросила она.

— Когда я училась в Англии, это был мой любимый герой.

— Вы имеете в виду, что я такой же лысый истарый? — улыбнулся Дронго.

— Нет. Я имела в виду, что вы такой же высокий иироничный.

Она неожиданно шагнула к нему. Увернуться не было никакойвозможности, да ему и не хотелось уворачиваться. Если с Сэцуко было приятноразговаривать, то рядом с этой женщиной он постоянно чувствовал некуюэнергетическую волну, бьющую по нервам. Энергетика Сэцуко была заряжена покоеми умиротворением.

Энергетикой Фумико была страсть и смелость. Она не простопоцеловала его. Ее рука скользнула по халату, узел легко развязался, и этотчертов халат распахнулся. Он замычал, немного отстраняясь от нее. Она с улыбкойсмотрела на него.

— Нет, — сказала она, — Шон Коннери так непоступил бы никогда. Он запахнул халат.

— Шон Коннери любит свою жену и игру в гольф, —пробормотал Дронго.

Она сбросила с себя плащ, глядя ему в глаза. И ногой закрыладверь.

«Кажется, она слишком много времени провела в Европе, —подумал Дронго, — или это влияние телевизионных каналов ее папаши. Нужноследить за воспитанием дочери, чтобы она не ходила в номера к чужим мужчинам».

— Подожди, — тихо попросил он, — не торопись.

Он схватил ее за руку и вывел в коридор. Плащ остался лежатьна полу.

Она удивленно смотрела на него.

— Что происходит? — спросила Фумико.

— Нельзя, — возразил он, — мой номерпрослушивается полицией.

— Откуда ты это знаешь?

— Знаю, — кивнул он. — Я не могу… не хочуэтим заниматься под хохот полицейских техников.

— Ничего, — неожиданно улыбнулась она, —подожди одну минуту. Где мой плащ?

Она вошла в номер, взяла плащ и сказала ему:

— Подожди меня.

И с этими словами она прошла к кабине лифта. Он не совсемпонял, куда она ушла; Но ему стало легче. Может, она уехала. Черт возьми. Онпо-прежнему в этом халате, надетом на голое тело. Нужно хотя бы надеть трусы. Онвернулся в номер и достал из чемодана белье. Много лет назад ему понравилосьмужское белье от Кельвина Кляйна. Это было очень удобное и в то же времянеплохо выглядевшее белье. С тех пор он не изменял своему выбору. Достав свежуюрубашку, он собирался ее надеть, когда раздался телефонный звонок. Он поднялтрубку, полагая, что это звонит Фумико. Но услышал голос Тамакити.

— Вы уже в номере, — удовлетворенно констатировалТамакити. — Я заеду за вами в три часа дня, чтобы отвезти вас в домсэнсэя. Вы успеете собрать вещи?

— Успею, — ответил Дронго. У него было многовопросов к Тамакити, но задавать их по телефону не имело смысла. Нужно былодождаться его приезда. — Где сэнсэй? — спросил Дронго. — Как онсебя чувствует?

Это было единственное, что он мог спросить.

— Я отвез его опять в больницу, — печально ответилТамакити. — Он совсем плохо себя чувствует. И волнуется за жизнь своегобрата. Врачи говорят, он еще не пришел в сознание.

Дронго попрощался и положил трубку. Может, Кодзи Симурапредполагал нечто подобное, опасался за жизнь брата. И поэтому вызвал Дронго. Атот позволил кому-то в своем присутствии убить Такахаси и тяжело ранить ТацуоСимуру. Наверно, его младший брат не предвидел такого печального исхода.