глаза, но к этой теме так и не вернулась. Потом они долго обсуждали каких-то общих знакомых, и на четвертом бутерброде девушка отправилась к себе.

— Что ж, берегите моего Акселя и не вздумайте разбить ему сердце!

— И в мыслях не было! — совершенно искренне заявила я.

Как можно разбить сердце человека, который не испытывает к тебе никаких эмоций? Вот и я считаю, что никак. Мой максимум членовредительства — это завтра во время танца отдавить ноги.

— И почему у вас не сложилось? Вы выглядите прекрасной парой, — проговорила я, провожая Ирен взглядом.

— Мы давно знакомы. С самого детства, если уж точно. Много времени проводили вместе. Я, конечно, люблю ее по-своему. Но последнее, что я хотел бы, так это сажать на трон рядом с собой Ирен.

— Почему? — удивилась я. — Она показалась мне приятной.

— Ирен действительно приятная особа. Воспитанная, с хорошей родословной.

— Как породистая лошадь? — ехидно прокомментировала я.

— Лучше. Как породистая аристократка. Но мы добрые друзья. И это напрочь убивает всякую романтику в отношениях.

— А ты, значит, мечтаешь о романтике? — приподняла я брови.

— Каждый хочет любить и быть любимым, — пожал плечами светлый. — Даже наследный принц с кучей скучных обязательств.

— Друзья детства, говоришь, да? — задумчиво произнесла я. — Наверное, все друг о друге знаете?

— Даже больше, чем хотелось бы, — пробормотал парень.

— Тогда, наверное, для тебя не секрет, что она была увешана светлыми артефактами, как праздничное дерево игрушками?

— Что? — не понял Аксель.

— Тьма видит тьму даже при самом ярком солнце, светлый. И твоя подруга явно моего поля ягода.

Нож, которым парень отрезал симпатичные кусочки ветчины, с мелодичным звуком откромсал и половину так неудачно попавшейся под руки фарфоровой тарелки.

Акселиона Хантата родные родители очень хотели женить на темной магичке. Если уж совсем точно — на темной паладинше. С очень тяжелой рукой, судя по отпечатку ладони на его морде лица.

41

— Ну, это многое объясняет, — медленно проговорил Аксель, задумчивая кромсая кусок мяса.

Я была не уверена, хочу ли знать, что там «это» объясняет, но ляпнула вопрос быстрее, чем приняла решение:

— И что же?

— Дома она обучалась, потому что темная. В академии ее бы мгновенно раскрыли.

— Но есть же Темнейшая. Тамалия вот себя прекрасно чувствовала там.

— М-да? — с ехидцей в голосе спросил парень. — А семья ее как себя чувствует? А аристократы в ее стране? Наверняка в глаза улыбаются, а за глаза плюются.

Я вздохнула. К сожалению, Аксель был прав — Тамалия наверняка и выжила-то лишь потому, что дар некромантии у нее был сильный. Побоялись родственнички, что вернется к ним малышка высшим личем и сравняет семейное гнездо с фундаментом.

— Тоска, — резюмировала я.

— Угу, — отозвался парень, задумчиво посмотрев на свой бутерброд, на остатки колбасы у меня в руках. А потом решительно направился к какому-то шкафу. Долго чем-то там гремел, чтобы вернуться с бутылкой вина и двумя бокалами.

— О, и по какому поводу? — полюбопытствовала я.

— Хорошая компания — чем не повод?

— Уговорил, демоняка! — хмыкнула я.

А светлый меж тем, кажется, решил поделиться всем наболевшим.

— Знаешь, в свете событий последних лет, мои царствующие родители, весьма дальновидные политики и очень заботливые правители, решили, что пора внести магическое разнообразие в наш социум, — наполняя бокалы, принялся рассказывать парень.

Я посмотрела на Акселя чистым, незамутненным взором человека, который ни демона не понял. Парень снова вздохнул и пододвинул мне один из бокалов.

— Родители решили, что нужно популяризировать темных магов. По крайней мере, пока вопрос с Туманными чащами не решится. А лучше не просто популяризировать, а создать для темных в стране максимально комфортные условия. Но нельзя просто взять и обнулить ставку налогов для деревенских ведьм. Во-первых, они и так налогов не платят, а во-вторых, общество не поймет. И моей матушке пришла в голову поистине гениальная идея — найти мне темную любовницу.

Тут уже пошла моя очередь давиться вином.

— У вас тут что, вообще про институт брака не слышали? — пробулькала я, отплевываясь красным полусладким.

— Не спрашивай, — поморщился Аксель. — В общем, они рассчитывали, что я обзаведусь фавориткой при обмене студентами.

— А ты приволок меня и назвал невестой… Странно, что меня еще не попытались утопить в тарелке.

— Нельзя, — усмехнулся светлый. — Вредно для политики. Если двор не гарантирует безопасности личного гостя, то что это за двор вообще?

— Ладно, ну а почему бы тебе тогда не жениться на Ирен? Она темная. И судя по всему, очень породистая.

— Я, конечно, Ирен люблю, но вот как женщина она меня вообще не волнует, — опрокинув в себя бокал, будто пил высокоградусную настойку, ответил Аксель.

— А я считаю, ты не прав! — возмутилась я. — Вот смотри: красивая, умная…

— Мортон, отвяжись, — попросил парень, подливая мне вино.

— Я еще не начала даже! — возмутилась в ответ. — …образованная, из твоей страны, из твоего круга…

Следующий час я уговаривала Акселя жениться на Ирен, он уговаривал меня сменить тему или заткнуться (на выбор), и вместе мы уговаривали бутылку вина.

Где-то через час светлый не выдержал и проорался: «Да у нее есть мужик!». Меня, правда, и это не остановило, и следующий час я строила гипотезы, как Ирен от этого загадочного мужика избавить. Который настолько скучен, что даже не озаботился защитой невесты от королевских заскоков.

На второй бутылке мы пришли к выводу, что я невыносима, а светлый — просто самоуверенная скотина, который ко мне безнаказанно пристал. Ну и где-то на третьем «чпоке» пробки от бутылки я уже начала забывать, где я, путаться в словах и аргументах.

А потом все пропало. Нет, натурально — сидели за столом, а в следующее мгновение я уже лежу и, судя по всему, до меня все-таки добралась королева и прикопала заживо. Дышать было нечем, ощущение такое, словно меня пинала вся Светлейшая академия разом, ну и вообще все признаки воскрешения налицо. Я ме-е-е-едленно приоткрыла один глаз, чтобы осмотреть гроб.

Гроба не было. Склепа, впрочем, тоже. Даже землицей сырой не веяло. Но дышать все равно тяжеловато.

Так, минуточку. Минуточку! Это чья на мне рука лежит? А? Чья рука, светлая ты скотина?!

42

Мне хватило пары мгновений, чтобы понять три вещи. Первая (и самая важная!) — я одета. Вторая (и не менее важная) — я в своей кровати. Точнее, в кровати своих покоев. И третья — меня обнимают, как любимого плюшевого мишку. Любяще, уютненько и насмерть!

Я с некоторым трудом и усилиями вывернулась и одним точным пинком отправила светлого прочь