удивлением посмотрел ей вслед, но не стал задерживать. Все было обговорено, и дальнейший разговор не имел смысла. А выяснять причину внезапных слез казалось ему глупым. Может быть, ей пылинка залетела в глаз, кто знает… Кто-то когда-то сказал ему, и он поверил, что женщины способны плакать из-за любого пустяка. А у него есть более важные дела. И главное – добраться, наконец, до Усадьбы Волхва. Даже если весь мир восстанет против этого.

Убедив себя, Олег свернул на улицу с говорящим само за себя названием Овражная, на которую указала ему Марина. Следуя ее совету, он шел, никуда не сворачивая, даже когда дома закончились, а с обеих сторон подступил лес, казавшийся ему, городскому жителю, дремучим и непроходимым. Впрочем, дорога оставалась достаточно широкой и протоптанной. Было видно, что по ней ходило множество людей на протяжении многих лет, и даже ездили машины. Одна колея была совсем свежей, после ночного дождя в ней еще не высохла лужа. Колея довела его до оврага. Здесь Олег увидел автомобиль, который проложил ее. Это был большой черный джип, и он показался Олегу знакомым.

Не сразу, но он вспомнил. И тут же заныли шея и живот, куда пришлись удары кастетом. Когда он в тот день очнулся, то никого не увидел рядом с собой. И не мог понять, зачем курьер из нотариальной конторы на него напал. Попытка ограбления отпадала, потому что золотую чашу тот не взял, а из карманов ничего не пропало. С трудом поднявшись с земли, он позвонил Мстиславу Ивановичу и Эльвире, но оба телефона не отвечали. Боль была нестерпимой, поэтому он вызвал такси и поехал домой. А когда на следующий день пришел в нотариальную контору, та была закрыта. И телефоны опять не отвечали. Времени до отхода поезда у него уже не оставалось, и он решил отложить выяснение обстоятельств странного происшествия на потом. «Когда я вернусь, вы мне ответите на все вопросы», – думал Олег, садясь в вагон. Но проблема была в том, что он и сам не знал, о чем спрашивать и в чем обвинять нотариуса и его помощницу. То, что его избили, могло быть личной местью самого курьера, странной, непонятно за что, но тем не менее. Олег всю дорогу терялся в догадках, но после разговора с отцом Климентом забыл об этом происшествии. Это было прошлое, а в настоящем с ним происходили события не менее странные и даже намного более загадочные. Однако появление вблизи Усадьбы Волхва черного джипа, принадлежавшего напавшему на него возле школы незнакомцу, заставило Олега вновь все вспомнить и насторожиться.

Он огляделся, но никого не увидел поблизости. И было не похоже на то, что кто-то затаился в зарослях – поблизости, никем не встревоженные, пели птицы. Оставалось одно объяснение – незнакомец оставил автомобиль и перешел по мосту через овраг, после чего направился в Усадьбу Волхва, где сейчас, возможно, поджидал его. Подумав об этом, Олег встревожился. Он подошел к дереву и отломил толстый сук, который вполне мог заменить увесистую дубинку. Вооружившись и чувствуя себя более защищенным, чем до этого, он ступил на хлипкий мостик, задрожавший под его ногами. У него промелькнула мысль, что было бы разумно спрятать урну с прахом в кустах, но Олег отогнал ее. Если бы незнакомцу была нужна золотая чаша, он забрал бы ее в прошлый раз, когда Олег лежал без сознания. Очевидно, что ему требовалось что-то другое, а что – именно это Олег и собирался выяснить при скорой встрече. Обычно Олег считал себя миролюбивым человеком, но сейчас он был настроен воинственно и собирался поквитаться за свои увечья. В нем взыграло мужское самолюбие. Он шел и представлял, как расправится с обидчиком, поколотив его дубинкой. Было бы, конечно, лучше, если бы вместо палки у него была шпага, и состоялась бы настоящая дуэль, из которой он вышел бы победителем. И совсем было бы замечательно, если бы все это видела Марина Викторовна…

Олег размечтался и не заметил, как преодолел расстояние от оврага до Усадьбы Волхва. Его поразила ограда, окружавшая дом. Толстые бревна были во многих местах обуглены и во вмятинах, словно их пытались поджечь или пробить тараном наподобие тех, которые применяли в средневековье при штурме вражеской крепости. Подумав об этом, Олег едва не рассмеялся. Фантазии о дуэли, явном анахронизме, завели его слишком далеко. Он перепутал эпохи, настоящее с далеким прошлым. Да и Усадьбы Волхва не была крепостью, хотя внешне чем-то и напоминала ее. И, спрашивается, кому бы вздумалось брать ее осадой? Но, главное, зачем?

Это были все те же вопросы, ответы на которые Олег хотел получить и раньше, но только применительно к себе. Поэтому он не стал ломать над ними голову. Тем более, что в эту самую минуту он увидел калитку в ограде, и она была распахнута настежь. Это выглядело так, будто неприступная крепость сама сдавалась на милость победителя.

«Или ловушкой», – вдруг пришло на ум Олегу, и эта мысль заставила его снова насторожиться. Он более крепко перехватил свою дубинку и прошел через калитку, готовый к любым неожиданностям. Но во дворе никого не было. Только кусты с цветами волновал ветер, будто приветствуя гостя. Дом казался мрачным из-за потемневших от времени бревен, из которых он был сложен. Однако он был крепок на вид, как богатырь, не утративший силу, и, несомненно, мог простоять еще не одну сотню лет. На его высокой покатой крыше рядком сидела стая ворон. Одна из них громко каркнула, и Олег содрогнулся, подумав, что сейчас поднимется вороний гай. Однако остальные вороны молчали и, поворачивая головы, словно с любопытством разглядывали его, пока он шел по двору. Осторожно ступая по каменным плитам, Олег дошел до крыльца. Дверь, ведущая в дом, тоже оказалась не запертой. Глубоко вздохнув и выдохнув, чтобы справиться с волнением, он вошел внутрь.

Дом не казался заброшенным и затхлым, как это бывает, когда умирает его единственный хозяин. Везде было чисто, ни пылинки, воздух свеж, словно комнаты недавно проветривали. По стенам висели картины, на которых был изображен, как показалось Олегу, один и тот же старец, но в разных ипостасях. На одной из них он был музыкантом и играл на гуслях. На другой, в образе мудрого старца с посохом, он стоял на опушке леса рядом с громадным медведем и в окружении многочисленных диких зверей. На третьей у него были песочные часы в руках, и он был слеп. Нарисовал его художник и в виде странника