его рассказ, распахнув от удивления глаза — не думала, что ее одноклассник Пашка Матвеев столько всего знает про зарубежную эстраду. А потом тоже решила похвастаться:

— Мой папа любит «Битлз», у нас есть даже три их пластинки! Это папин брат, дядя Коля, из-за границы привез.

— «Битлы» — уже не модно, не актуально, — авторитетно заявил Паша. — Вчерашний день! Хотя некоторые вещи у них классные — «Йестедей». «Гёрл» и особенно «Йеллоу субмарин».

И вполголоса пропел на мелодию «Желтой подводной лодки»: «Мы делили красный апельсин, красный апельсин, красный апельсин, много нас, а он всего один, он всего один, он всего один…» Майя рассмеялась, а потом скромно спросила: «А у тебя есть кассеты с этими… ну, как их… с „Чигизханом“? Я бы послушала. Можно даже у тебя дома». Паша с большим сожалением покачал головой. А про себя решил: «Надо срочно покупать магнитофон, пусть даже самый простенький — „Весна“. И кассеты к нему с последними записями».

Но дело опять упиралось в деньги: «Весна-202» стоила целых сто восемьдесят рублей, кассеты (если, конечно, брать приличные, фирменные, а не советские, саморазваливающиеся) — по червонцу за штучку. Пока что таких денег у него не было. Значит, придется еще раз встретиться с Марком Абрамовичем и продать ему оставшиеся книжки.

Прозвенел последний звонок на сеанс, и гулявшие в фойе люди потянулись в зрительный зал. Им достались хорошие места, прямо в самом центре, и Майя с большим удовольствием смотрела фильм. Паша видел его уже как минимум три раза (в своей прошлой жизни), а потому немного скучал. В одном из самых напряженных моментов картины Майя взяла его за руку (якобы очень переживала за главных героев), но потом так и не отпустила. В общем, поход в кино прошел весьма удачно — все остались довольны.

Паша, само собой, проводил свою спутницу до дома — она жила недалеко от него, в одной из новых шестнадцатиэтажных башен. В подъезде Майя помялась немного, но подставила щечку для поцелуя. «Ну, уж нет! — подумал Паша. — Я тебе не пионер какой-нибудь, чтобы щечку слюнявить!» И поцеловал ее по-настоящему — в губы, да еще с засосом. Майя тихо пискнула, замерла от неожиданности, закрыла глаза, а потом, когда он наконец оторвался, посмотрела на него долгим, удивленным взглядом. В который ясно читался вопрос: «С каких это пор ты так умеешь? Где, а главное — с кем — научился?» Сама-то она, понятное дело, никаким опытом в любовных делах не обладала. Можно было смело предположить, что Майя только что получила первый в своей жизни настоящий, «взрослый» поцелуй.

— Ну, пока! — весело сказал Паша на прощанье. — Увидимся завтра в школе!

И, махнув рукой, вышел из подъезда на улицу. Оставив свою подругу в легком недоумении и даже в несколько растрепанных чувствах.

Такого свидания (и такого поцелуя) у нее еще никогда не было! Да, этот Пашка Матвеев, оказывается, полон сюрпризов… Но кто все-таки научил его так зд о рово целоваться? Совсем по-взрослому? Очень интересно! И как бы это узнать?

Глава 11

Следующие несколько дней Паша старательно избегал общения с Майей. В школе на переменках несколько раз ловил на себе ее вопросительные и недоуменные взгляды (она явно ждала от него чего-то), но упорно их игнорировал — в полном соответствии с заветами великого поэта и сердцеведа Пушкина: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей, и тем ее вернее губим средь обольстительных сетей…» Уж в чём в чем, а в любви Александр Сергеевич понимал толк…

Наконец Майя не выдержала и на большой перемене сама подошла к нему. Кивнула, как ни в чем не бывало, и завела вроде бы обычный, ни к чему не обязывающий дружеский разговор. Но при этом нервно теребила в руках носовой платок и осторожно оглядывалась по сторонам — не слышит ли их кто? Паша понял, что Майе очень хочет спросить его о чем-то (он даже догадывался, о чем именно), но она всё никак не может решиться, не соберется с духом.

Поболтали пять минут, а потом Майя упрямо тряхнула челкой и все-таки задала мучавший ее вопрос:

— Слушай, Пашка… У тебя есть кто-нибудь? Ну, знакомая девушка… женщина… Ты же понимаешь, о чем я!

— Хочешь узнать, не встречаюсь ли я еще с кем-то? — правильно понял ее вопрос Паша. — Нет, никого нет и не встречаюсь.

И посмотрел на Майю честным, открытым взглядом. Как писал в свое время великий Михаил Булгаков, «правду говорить легко и приятно». Но только в том случае, если вам это ничего не стоит и не грозит никакими серьезными последствиями. В противном случае всегда надо сначала подумать, перед тем, как открывать рот.

Майя облегченно вздохнула и задала следующий вопрос:

— Скажи, а где ты так зд о рово научился целоваться? Я, честно говоря, даже и не думала, что ты так умеешь…

— Настоящие мужчины о таких вещах не рассказывают, — принял гордый и несколько загадочный вид Паша. — Тем более — молодым, красивым девушкам.

И тут же добавил:

— Тебе, кстати, понравилось?

Майя фыркнула («Да ну тебя!»), но при этом очень мило покраснела. А затем немного помолчала и сказала:

— У меня через неделю, в следующее воскресенье, день рождения… Приходи!

— Ладно,- кивнул Паша, — приду. А кто еще будет? Ну, из наших, я имею в виду?

Майя назвала нескольких ребят и девчонок из класса — ни с кем из них Паша особо не общался и не дружил. Так — обычные школьные отношения. Но с большим удовольствием отметил, что Борьки Васильева среди приглашенных не оказалось. Пустячок, а приятно.

Уточнил только:

— Что тебе подарить? Все-таки семнадцать лет, девочка, считай, стала уже совсем большой…

— У женщин о таком не спрашивают! — кокетливо стрельнула глазами Майя. — Подари что-нибудь! Что захочешь… Только, пожалуйста, не собачек с кошечками — их у меня уже несколько штук!

Паша понял, что Майя имела в виду. Речь шла о ставших в последнее время очень популярными мягких игрушках производства одной провинциальной фабрики. Там год назад наладили производство довольно симпатичных мохнатых зверушек, изображающих из себя милых котиков и собачек. И их стало модно дарить на день рождения девочкам, девушкам и даже женщинам. Стоили эти игрушки около пяти-шести рублей и, несмотря на свой несколько странный вид (иногда нельзя было сразу сказать, кто это — котик, пёсик или вообще — какой-нибудь медвежонок), они нравились почти всем представительницам прекрасного пола.

Однако у Майи, судя по всему, вкусы были совсем другие. Или же ей, скорее всего, уже надарили столько этих нелепых, но довольно милых зверей (метко прозванных в народе пылесборниками), что на них у нее ачалась настоящая аллергия.

— Ладно, посмотрим… Подарю тебе что-то другое, — пообещал Паша. — Останешься довольна!

А сам подумал: вот еще один повод, чтобы срочно заняться продажей оставшихся брошюрок. Во-первых, обязательно нужно достать магнитофон и кассеты к нему с записями популярных западных групп (тех же «бонек» или «Чингизхана»), без этого современному молодому парню просто никуда, а во-вторых, надо купить приличный подарок для Майи. Лучше всего — набор косметики и модные духи. Разумеется, не советского производства, а что-нибудь импортное. Причем следовало заняться обеими этими проблемами уже в ближайшие дни — пока есть еще немного свободного времени. А то потом и уроки станут намного сложнее (учителя будут серьезнее нагружать домашкой, готовя ребят к выпускным экзаменам), да и общественных дел тоже прибавится — ведь ему придется делать что-то полезное как члену комсомольского бюро, как-то проявлять себя. Иначе зачем он всё это затеял?

К тому же пора было подумать о начале журналистской карьеры — надо устроиться корреспондентом (разумеется, пока внештатным) в какое-нибудь столичное издание. И желательно все-таки не в детскую «Пионерскую правду», где обычно начинали юнкоры (это все-таки не его уровень), а в какую-нибудь солидную молодежную или даже «взрослую» газету.

Можно, например, в «Комсомольскую правду». Почему бы и нет? Наверняка у них есть отдел, занимающийся проблемами учащейся молодежи, вот в него и следует сунуться со своим предложением. Мол, ч могу и умею писать статьи о школе и вообще о проблемах образования. Готов быстро и качественно выполнять любые задания редакции.

Паша хорошо знал, что учебно-воспитательная тематика обычно не пользовалась особой любовью и популярностью у газетных журналистов — слишком уж она однообразная, серая и скучная (то ли дело — спорт, международная жизнь или, скажем, кино и музыка), и ее часто спихивали начинающим корреспондентам.