На выходе он лоб в лоб столкнулся со своим закадычным дружком и бывшим одноклассником Олегом Ткаченко, который жил в доме по соседству.

Увидев приятеля, Олег широко улыбнулся и протянул руку:

— Здоро́во, братан! Ну что — свобода? Холостая жизнь? Оторвемся?

— Привет, — ответил на рукопожатие Антон. — В смысле? Какая свобода?

— Ну как? Один остаешься!

Друзья отошли в сторону. Антон пожал плечами и непонимающе посмотрел на Олега:

— Ты о чем вообще?

— Так Юлька же твоя с понедельника в отпуск идет, в Сочи лететь собралась. Говорит, дней на десять махану, не меньше. Сегодня бегала, бумаги оформляла. Отпускные ей пообещали и даже на проезд деньги дают.

На дворе стоял конец июня одна тысяча девятьсот девяносто четвертого года. Тут зарплату-то давали с задержкой в два, а то и три месяца, а уж о том, чтобы получить вовремя отпускные, да ещё и аванс на проезд к месту отдыха — об этом и мечтать было нельзя.

Антон, ничего не понимая, молча хлопал глазами и смотрел на друга. Тот работал вместе с его женой в местном районо: Юля методистом, а Олег шофером на «Волге».

— Так ты чего, не в курсе, что ли? — снова улыбнулся Ткаченко.

Антон смутился и, нахмурив лоб, соврал:

— Да почему, в курсе, конечно. Вылетело просто…

— Я ещё удивился, что вы не вместе едете, а Юлька говорит, у тебя отпуск только осенью, — снова затараторил Олег. — Я говорю: «Как это Тоха тебя одну-то отпустил?», а она смеется: «Я самостоятельная, он мне не указ», — и Ткаченко громко захохотал. — Слушай, ты домой сейчас? Давай, я тоже пивка возьму, зайдем во двор куда-нибудь, посидим на лавочке, поболтаем…

— Не, Олежка, мне домой надо, — Антон отрицательно помотал головой. — Да ещё и Никитку из садика забирать…

Впрочем, про последнее он тоже соврал — сына должна была забрать жена, но он сказал так для убедительности, чтобы приятель не стал настаивать. И распрощавшись с Ткаченко, Антон быстро зашагал домой.

На самом деле всё сказанное Олегом было для него полной неожиданностью. Да, они с женой ещё по весне вели речь о летнем отдыхе, но Юля говорила, что её отпустят не раньше августа, у Антона же в этом году отпуск по графику был в сентябре. Что касается Сочи, то о нем речи и в помине не было. Да и какое к чертям собачьим Сочи, если денег на обычную‑то жизнь хватало от зарплаты до зарплаты, да и то кое-как. Хорошо, что выручали Антоновы родители, жившие в деревне — уж что-что, а картошку и прочие овощи они всегда подкидывали, да и соленья разные, банки с огурцами, помидорами мать с отцом привозили регулярно. Иной раз этим только и кормились.

Поэтому у Антона с женой уже много лет отпуск сводился к банальному домашнему безделью с редкими вылазками в деревню на пару-тройку дней, чтобы помочь родителям по хозяйству. Да ему самому, если честно, больше ничего и не надо было. Так… книжку какую-нибудь почитать, на рыбалку смотаться, может, в лес за грибами, вот и всё.

И сейчас Антону не терпелось обсудить услышанную новость с женой. Как так выходит, что он обо всём этом узнаёт не от неё, а от чужих людей? Но дома ещё никого не было.

Налив в кружку пива, он сделал пару больших глотков и задумался: «Занятно получается, — у него неприятно заныло в груди. — Она в Сочи, значит, собралась, через четыре дня в отпуск идет, а я ни сном ни духом. — Антон снова отхлебнул пива и криво усмехнулся. — Вот дает жена!»

В последний год-полтора он стал всё чаще испытывать к жене чувство ревности. И вроде бы поводов явных не было, ни с кем он свою Юлю не подлавливал, ничего такого ни от кого не слышал, но факт остается фактом. Жена действительно как‑то охладела к нему, появилось с её стороны не то равнодушие, не то безучастие, и вот всё это вместе взятое и вызывало в нем эти гадкие и неприятные мысли: «С чего бы это? А вдруг, да и появился у неё кто-то?»

Он был бы, конечно, только счастлив, если бы вся его эта ревность так и осталась беспочвенной. И как же ему хотелось, чтобы снова вернулась та милая и ласковая Юлька, на которой он женился шесть лет назад!

Антон читал в каком-то журнале, что в супружеской жизни такое бывает — критические периоды, когда отношения между мужем и женой становятся хуже и даже появляется угроза развода. Дескать, начинают они надоедать друг другу, пропадает романтизм отношений и всё такое прочее… Что ж, вполне возможно, но легче-то ему от этого не становилось, ему‑то казалось, что он свою жену любит по-прежнему.

Выйдя на балкон, он закурил. «Разве так делается? Разве это нормально? Я-то муж ей или кто?» — известие об этом непонятном и неожиданном отпуске с поездкой на море лишь подливало масло в огонь его сомнений и подозрений.

Постояв какое-то время, Антон хмуро затушил сигарету: «Ну уж фиг тебе, дорогуша, а не Сочи, — решительно подумал он. — Или вместе, или никак». Вернувшись в зал, он подошел к шкафу и, достав из секретера паспорт жены, положил его между страниц первого тома «Войны и мира», стоявшего на книжной полке по соседству.

Вскоре пришли Юля с Никиткой. Антона подмывало сразу же в лоб задать жене вопрос об отпуске, но он решил подождать — может, она всё же сама расскажет о своих планах. Но жена о своих планах молчала, она вообще вела себя как ни в чем не бывало.

Поужинали, посмотрели телевизор, Юля искупала сына, потом Антон почитал ему на ночь книжку. Внешне всё было прекрасно, но в душе у Антона скребли кошки.

Уложив сына спать, супруги легли тоже.

— Сегодня Олега вечером встретил, так он мне одну штуку интересную рассказал, — сказал в темноте Антон.

— Какую ещё штуку? — сонным голосом лениво спросила жена.

— А такую, что у меня жена, оказывается, со следующей недели в отпуск уходит и на море ехать собралась.

Юля замерла, и в комнате на несколько секунд повисла тишина. Но затем она тем же сонным голосом словно нехотя пробормотала:

— Ой, я совсем забыла сказать тебе. Завертелась что-то… Там просто так получилось, Верка Коробова сейчас пойти не смогла (хотя её очередь должна быть), ну мне и предложили.

— Ну да… А в Сочи одной ехать тебе тоже на работе предложили?

— Слушай, ну чего ты цепляешься? Я на море сто лет не была,