и быстро зашагал прочь. «Всё ясно с тобой, красотка, — со злостью думал он, шагая и ища глазами остановку. — Чем бы ты тут занималась, если бы одна поехала. В Сочи ей захотелось, жизнь у неё, видите ли, проходит… На море она давно не была… Приключений на одно место захотелось, вот и всё, а не на море».

Автобус подошел почти сразу же. Антон, сев на свободное место, стал смотреть в окно на проплывающие мимо сочинские виды. Настроение у него было под стать погоде, которая здорово испортилась. Море штормило, темная его поверхность была густо усыпана пенными барашками. По небу быстро неслись тучи, сыпавшие на землю мелким нудным дождем.

— Ну погодка стала… С утра-то, вроде, хорошо было, а тут вон чего… Шторм, прямо, — негромко сказала своей соседке сидящая перед Антоном женщина, когда автобус проезжал Хосту.

— Ага, балла четыре, а то и все пять будет, — кивнула та.

Доехав до Адлера, Антон, прежде чем идти в гостиницу, зашел в магазинчик и купил четушку водки с парой осетинских пирогов. Взяв у администратора ключ от номера, поднялся в номер на второй этаж.

Злость на Юлю не проходила. Хотя, скорее это была даже не злость, больше в этом чувстве было обиды. Почему она так поступает? Он-то сам всегда старался делать как лучше, думал в первую очередь о ней, о семье. Разве плохо, что они вдвоем сейчас на море поехали? Отдыхают, гуляют ходят, купаются… Ну а как иначе? Что же это за семья тогда будет, если они начнут поодиночке по курортам разъезжать? Так зачем тогда она с этими парнями сидит кокетничает? Да ещё и у него на виду. Сейчас он, может, и перегнул чуток палку, может, излишне резко с ней поговорил, но она-то тоже хороша! Сидит, хохочет, глазки строит — «куда вы пошли… посидите ещё…». Тьфу, противно!

Антон налил себе сразу полстакана и залпом выпил, закусив лепешкой. Включил телевизор, но показывало плохо: видимо, испортившаяся погода создавала помехи. Оставив мельтешащую картинку, он убавил звук до нуля и налил себе ещё. В голове заиграл хмель.

Минут через тридцать в дверь постучали. Это вернулась промокшая под дождем Юля.

— Пьешь? — усмехнулась она, увидев стоявшую на столике полупустую четушку.

— А что? — с вызовом ответил Антон. — Ты же делаешь, что хочешь, почему я не могу?

— Да пожалуйста, пей, — жена пожала плечами, снимая мокрое платье.

— Ну и вот… — он вылил остатки водки в стакан. — Ваше здоровье, сударыня.

Выпив, Антон энергично расправил плечи и стал переодеваться в пляжное. Накинув на плечи полотенце, он направился к двери.

— Ты куда это? — удивленно глянула на мужа жена.

— Купаться, — бросил тот через плечо.

— Ты чего, рехнулся? Там же погоды вообще нету. Шторм на море.

— С каких это пор ты волноваться обо мне стала? — усмехнулся в дверях Антон и хлопнул дверью.

Дождь к этому времени перестал, но с моря по-прежнему дул сильный ветер, и на пляже было пусто. Волны одна за другой с шумом налетали на галечный берег, далеко прокатывались по нему пенными бурунами, а затем с хищным шипеньем возвращались назад.

Антон остановился возле деревянного лежака, до которого волны не доставали. Раздевшись, он сложил одежду и подошел к кромке берега. Тут же накатившая волна чуть не сбила его с ног, но он устоял. «Ишь ты какая! — в душе у него заиграл злой азарт. — Ну-ну, посмотрим…» Он весело усмехнулся и ему вспомнились слова из старой детской игры: «Море волнуется раз, море волнуется два…»

Он обернулся — в кафешках на набережной сидели люди, некоторые поглядывали на него, кто-то улыбнулся и, что-то крикнув (он не расслышал), махнул ему рукой. «Сачкуете? — усмехнулся Антон. — А нам плевать! Понятно?» Он махнул пару раз руками как бы разминаясь, потом зло прищурился: «Значит, говоришь: «посидите ещё, ребята»? Ну-ну…», и двинулся в море.

Волны пытались свалить его с ног. Казалось, они хотели повернуть его вспять, но он уперся, напряг всё тело и упорно, шаг за шагом двигался вперед. Плавал он, в принципе, неплохо, но у него не было опыта борьбы с такими большими волнами. Когда-то давно он то ли читал, то ли слышал, что если накатывает такая, то не надо пытаться переплыть её поверху, а наоборот — надо подныривать под неё. Волна прокатится над тобой, а ты останешься цел и невредим на том же самом месте.

Антон зашел в море по пояс, и когда очередная волна высокой пенящейся горой подкатила к нему, он крикнул: «Море волнуется р-раз!» и нырнул под неё, выставив перед собой сложенные вместе ладошки. У него получилось. Волна прошла поверху. «Ага!» — радостно подумал он, и, поднырнув под очередную волну, поплыл. Выходило довольно неплохо, и он даже засмеялся, воодушевленный таким неожиданным успехом.

Пока не было больших волн, он сильными гребками продвигался вперед, затем, когда к нему приближалась очередная водяная гора, он останавливался, набирал в легкие побольше воздуха и, говоря про себя «Море волнуется р-раз!», подныривал под неё.

Хмельной кураж добавлял смелости, и постепенно он заплыл в море метров на сто, если не больше. Но потом как-то вдруг резко Антон ощутил усталость во всем теле. Сердце колотилось как бешеное, злой запал, с которым он пришел на пляж, исчез, а от хмеля к этому времени не осталось и следа, соленая вода вымыла его напрочь. Лечь, полежать, отдохнуть на поверхности, как он делал в предыдущие дни, заплывая далеко в море, в таких условиях было невозможно. Ему стало тяжело даже просто держаться на одном месте, так как надо было постоянно смотреть, не идет ли новая волна.

Очередную он всё же проворонил, и когда она навалилась на него всей своей тяжестью, то он хватанул изрядную порцию соленой воды. Не успел Антон прийти в себя, как на него накатила следующая волна, к которой он снова оказался не готов.

Кое-как откашлявшись, он подумал: «Всё, хорош… Надо назад поворачивать, а то так и потонуть недолго». Однако плыть к берегу оказалось даже сложнее. Он думал, что волны будут сами подталкивать его к берегу, но не тут-то было: они лишь обрушивались на него сзади, от чего он постоянно хватал ртом воду, и дыхание сразу же сбивалось. Антон пытался смотреть назад, чтоб хотя бы видеть эти волны, быть готовым к ним, но они налетали то слева, то справа, пытаясь подмять его под себя.

В какой-то момент в голове у Антона шевельнулся страх. Он посмотрел на берег: «Ёлки-палки, далеко ещё…» Собравшись