И вот наконец все заняли свои места, и на закате солнца наш караван неспешно двинулся. Шли мы практически без остановки весь вечер и ночь и остановились на днёвку, только когда на горизонте начали появляться первые лучи утренней зари. Спрятав телеги в две параллельные лощины и выставив дозоры, мы перекусили и завалились спать.

Так продолжалось семь дней, а вот на восьмой меня растолкал дозорный и шёпотом сообщил о появлении на горизонте большой орды степняков. Резко поднявшись и схватив оружие, я вместе с посыльным взобрался на небольшой взгорок, на котором располагался наш секрет. Пристроившись рядом с дозорным и посмотрев в указанную сторону, я увидел километрах в пяти от нас длинную походную колонну степняков с большим обозом в хвосте. Двигались они не параллельным нам курсом, а под углом примерно в сорок пять градусов. Пыль, поднятая многочисленными копытами лошадей, не давала возможности подробно рассмотреть колонну. Пришлось доставать из сумки бинокль. Приложив его к глазам, я чуть не присвистнул от изумления. В колонне было, на мой взгляд, порядка пяти тысяч конных воинов. Все они принадлежали разным кланам и родам и держались обособленно друг от друга. Не сказать, чтобы степняки шли чёткой колонной, но и на цыганский табор это никак не походило. Кое-какая дисциплина имелась, а это значит, вождь, собравший под своей рукой разные рода, достаточно крепко держал диких и своенравных степняков в узде. Пересекись мы с этой ордой – и нас непременно задавили бы…

– Что думаешь, Мик? – поинтересовался я у дозорного, передавая ему бинокль.

Взяв оптику, он минуты три пристально всматривался в орду и потом шёпотом ответил:

– Как пить дать в набег на Вольные баронства идут. Если будут идти этим же путём, которым идут сейчас, и никуда не свернут, то дней через семь-восемь выйдут к границам владения барона Гаркая, хотя, возможно, и на соседний домен барона Фолля нападут, а то и сразу два домена разорят. Сил им для этого хватит.

– Очень может быть… – задумчиво протянул я и поинтересовался: – Может, нам стоит на несколько часов отложить выдвижение и выждать, пока степняки не отойдут подальше от нас?

– Да, атаман, придётся какое-то время выждать, – согласился дозорный, продолжая в бинокль изучать орду степняков, и, помолчав несколько мгновений, отложив оптику, заявил: – Я заметил родовой тотем хана похода. Он принадлежит беку Хобалаю.

Мне это имя ничего не говорило, хотя я и старался запомнить имена вожаков степнятских родов, но такого среди мной изученных не имелось.

– Кто это, ты знаешь?

– Лично незнаком, – с лёгкой усмешкой отозвался Мик, – но много наслышан. Хобалай – старший сын бека Пурхана, одного из самых могущественных повелителей степи. Тот на Вольные баронства, почитай, каждый год хаживал, пока не постарел и не передал власть над племенем своему старшему сыну Хобалаю, а было это в прошлом году по осени. Значит, это его первый поход. Как видно, решил пойти по стопам своего папаши…

– Атаман, – послышался за моей спиной встревоженный голос посыльного, – посмотрите на запад…

Обернувшись и взглянув в указанную сторону, я заметил вдали поднимающиеся клубы пыли. Я, забрав у дозорного бинокль, приложил его к глазам, и от увиденного зрелища у меня внутри всё похолодело. Километрах в шести от нас двигалась ещё одна орда, как бы не больше той, которую возглавлял бек Хобалай, и, судя по всему, двигались обе орды в одном направлении.

– Едрён батон, ещё одна орда на горизонте! – нервно вскрикнул дозорный.

– Где?

– На юго-западе вдалеке облако пыли появилось.

Посмотрев в бинокль и обшарив взглядом горизонт, я нашёл искомое. Это действительно была третья орда, и двигалась она в направлении первых двух, хотя и была ещё очень далеко. Какова она по численности, сказать трудно, но явно меньше, чем две предыдущие. Только часа через полтора удалось определить примерное количество клинков в ней: где-то порядка полутора или двух тысяч, но для нас и этого хватало за глаза.

– Да-а… похоже, это Большой поход на Вольные баронства… – задумчиво протянул Мик. – Жаль, мы подать сигнал сторожевым башням не сможем, слишком далеко от них.

– И часто Большой поход или, правильнее сказать, разбойничий налёт случается? – поинтересовался я, лихорадочно соображая, насколько данное обстоятельство может помешать или, наоборот, поспособствовать цели нашего путешествия.

– Где-то раз в несколько лет, и каждый такой налёт обходится народу очень и очень дорого, – мрачнея на глазах, ответил Мик. – Я тому пример.

– Если это Большой налёт, то, сдаётся мне, эти три орды ещё не все…

– Скорей всего, так и есть.

– Ладно, – хмуро выдохнул я, – выдвижение отменяется. Переждём, и, если на горизонте не объявится ещё какая-нибудь орда, выйдем завтра вечером, а сейчас предупредите людей. Спать не ложиться и быть готовым в любой момент вступить в бой.

До самого утра люди не смыкали глаз, напряжённо вслушиваясь в доносящиеся издалека скрип телег и ржание лошадей, но к утру немного расслабились, так как третья орда скрылась за горизонтом. После напряжённо проведённой ночи весь день бойцы отдыхали, за исключением регулярно сменяемых дозорных, и на закате мы продолжили путь.

Следующие семь дней нам ещё дважды попадались орды степняков, направляющихся на разбой в Вольные баронства, но мы, уже имея приличный опыт скрытого передвижения, успешно избегали с ними встреч и в итоге вышли на границу степи. Изначально мы планировали уложиться в три-четыре дня, но из-за степняков пришлось подкорректировать маршрут, обходя традиционные пути хозяев степи.

– Клайм, ты, случаем, не знаешь, чей там домен? – поинтересовался я, внимательно рассматривая в бинокль покосившуюся и заросшую мхом сторожевую башню, на вершине которой время от времени маячили фигуры дозорных, облачённых в кольчужные доспехи.

– Понятия не имею, – пожал плечами старшина кузнечной артели, – но, судя по виду башни, нищета подзаборная, хотя откуда тут забор?! Если и был когда, так пропили или на дрова пустили, так что нищета здесь обитает беззаборная. На такую даже степняки позариться постесняются, потому как, кроме рванья и грязных обносок, и взять нечего.

– Возможно, ты прав, старшина, – задумчиво проговорил я, – но жизнь меня давно научила не доверять внешней картинке, она ведь может быть ой какой обманчивой.

– Согласен, но не думаю, что у нас здесь возникнут какие-нибудь непредвиденные неприятности. Пошлину слупят и отпустят восвояси.

– Не будем гадать, лучше пошлём на разведку два десятка бойцов.

Дозор под командованием десятника Флюса вернулся через два часа и сообщил, что путь свободен, а степняков дозор уже более двух месяцев не видел, даже одинокого всадника не наблюдалось.

С облегчением выдохнув, я отдал отмашку сотне занять боевые позиции, и наш караван двинулся вперёд.

Через несколько километров мы проехали мимо трёхметрового каменного истукана, обозначавшего формальную границу между степью и Вольными баронствами, рядом с которым и находилась давно и безнадёжно покосившаяся сторожевая башня. Подведя своего коня к небольшой, но массивной дубовой двери, я спрыгнул с седла и с силой постучал в неё.