назначали. Правила гильдии ограничивали количество мастеров в районе и подмастерьев у одного мастера; запрещали нанимать на работу женщин, кроме жены мастера, или мужчин после шести часов вечера; наказывали членов гильдии за несправедливые обвинения, нечестные сделки и некачественный товар. Во многих случаях гильдия с гордостью ставила на своих изделиях клеймо "торговой марки" или "[гильдийского] клейма", удостоверяя их качество;94 суконная гильдия Брюгге изгнала из города члена, который подделывал клеймо Брюгге на некачественных товарах.95 Конкуренция между мастерами в количестве продукции или цене на нее не поощрялась, чтобы самые умные или трудолюбивые мастера не разбогатели за счет остальных; но конкуренция в качестве продукции поощрялась как среди мастеров, так и среди городов. Ремесленные, как и купеческие, гильдии строили больницы и школы, обеспечивали разнообразное страхование, помогали бедным членам, дарили дочерям платья, хоронили умерших, заботились о вдовах, отдавали труд и средства на строительство соборов и церквей, изображали свои ремесленные операции и знаки отличия в соборном стекле.

Братский дух среди мастеров не мешал резкой градации членства и полномочий в ремесленных гильдиях. В самом низу стоял подмастерье десяти-двенадцати лет, которого родители обязывали на срок от трех до двенадцати лет жить с мастером-рабочим и служить ему в мастерской и дома. Взамен он получал пищу, одежду, кров и обучение ремеслу; в более поздние годы службы - зарплату и инструменты; в конце срока - денежный подарок, чтобы начать самостоятельную жизнь. Если он сбегал, его возвращали хозяину и наказывали; если продолжал бегать, то навсегда лишался права заниматься ремеслом. По окончании службы он становился подмастерьем (serviteur, garçon, compagnon, varlet), переходя от одного хозяина к другому в качестве поденщика (journée). Через два-три года подмастерье, если у него было достаточно капитала, чтобы открыть собственную мастерскую, проходил проверку технических способностей в совете своей гильдии; если он ее проходил, то становился мастером. Иногда - но только в позднее Средневековье - от кандидата требовалось представить правителям гильдии "шедевр" - удовлетворительный образец своего ремесла.

Дипломированный ремесленник, или мастер, владел своими инструментами и обычно производил товары непосредственно по заказу потребителя, который в некоторых случаях предоставлял материалы и мог в любой момент прийти и понаблюдать за работой. Посредник в этой системе не контролировал пути между изготовителем и потребителем товара. Масштабы деятельности ремесленника ограничивались рынком, для которого он производил продукцию, - обычно это был его город; но он не зависел от колебаний общего рынка или настроения удаленных инвесторов или покупателей; ему не была знакома экономическая паранойя, связанная с чередованием подъемов и депрессий. Его рабочий день был длинным - от восьми до тринадцати часов в сутки; но он сам выбирал его, работал с разумной неторопливостью и наслаждался многими религиозными праздниками. Он ел сытную пищу, покупал прочную мебель, носил простую, но прочную одежду и вел, по крайней мере, такую же широкую культурную жизнь, как и современный мастер. Он мало читал и был избавлен от большого количества одурманивающего мусора; но он активно участвовал в песнях и танцах, драмах и ритуалах своей общины.

На протяжении XIII века ремесленные гильдии росли в численности и могуществе и служили демократической опорой олигархическим купеческим гильдиям. Но ремесленные гильдии, в свою очередь, превратились в рабочую аристократию. Они были склонны ограничивать мастерство сыновьями мастеров; они недоплачивали своим подмастерьям, которые в XIV веке ослабили их постоянными восстаниями; и они поднимали все более высокие барьеры против вступления в свои ряды или в свои города.96 Это были прекрасные организации для индустриальной эпохи, когда транспортные трудности часто сужали рынок до местных покупателей, а накопления капитала еще не были достаточно богатыми и подвижными, чтобы финансировать масштабные предприятия. Когда такие средства появились, гильдии - купеческие или ремесленные - потеряли контроль над рынком, а значит, и над условиями труда. Промышленная революция уничтожила их в Англии в силу медленной фатальности экономических перемен; а Французская революция резко распустила их как враждебные свободе и достоинству труда, которые они когда-то поддерживали.

VI. КОММУНЫ

Экономическая революция двенадцатого и тринадцатого веков, как и восемнадцатого и двадцатого, вызвала переворот в обществе и правительстве. Новые классы поднялись к экономической и политической власти и придали средневековому городу ту энергичную и драчливую независимость, которая достигла кульминации в эпоху Возрождения.

Вопрос наследственности и среды затрагивает города, а также гильдии Европы: были ли они прямыми потомками римских муниципалитетов или новыми образованиями, отложенными потоком экономических перемен? Многие римские города сохранили свою преемственность через века хаоса, нищеты и упадка; но лишь немногие в Италии и юго-восточной Франции сохранили старые римские институты, и еще меньше - старое римское право. К северу от Альп на римское наследие наложились законы варваров, а политические обычаи германского племени или деревни в какой-то мере просочились даже в древние муниципалитеты. Большинство трансальпийских городов принадлежали к феодальным владениям и управлялись по воле и назначению своих феодалов. Муниципальные институты были чужды тевтонским завоевателям, а феодальные - естественны. За пределами Италии средневековый город возвышался благодаря формированию новых торговых центров, классов и держав.

Феодальный город вырастал, как правило, на возвышенностях, на пересечении дорог, вдоль жизненно важных водных путей или на границах. Вокруг стен феодального замка или укрепленного монастыря медленно развивалась скромная промышленность и торговля горожан или бюргеров. Когда норвежские и мадьярские набеги утихли, эта внешняя деятельность расширилась, лавки размножились, а купцы и ремесленники, бывшие некогда временными, стали оседлыми жителями города. Однако во время войны безопасность вернулась, и внешнее население построило вторую стену, более широкую, чем феодальный ров, чтобы защитить себя, свои лавки и товары. Феодальный барон или епископ по-прежнему владел и управлял этим расширенным городом как частью своего домена; но его растущее население становилось все более торговым и светским, испытывало беспокойство из-за феодальных пошлин и контроля и замышляло завоевать городскую свободу.

На основе старых политических традиций и новых административных потребностей возникло собрание горожан и корпус чиновников; и все больше и больше эта "коммуна" - тело политическое - управляла делами города - тела географического. К концу XI века купеческие лидеры стали требовать от феодалов хартий коммунальной свободы для городов. С присущей им проницательностью они играли один владыка против другого - барон против епископа, рыцарь против барона, король против любого из них или всех вместе. Горожане использовали различные средства для достижения муниципальной свободы: они давали торжественную клятву отказаться от баронских или епископальных пошлин и налогов и сопротивляться им; они предлагали лорду фиксированную сумму или ренту за хартию; в королевском домене они добивались автономии денежными пожалованиями или военными