Как только мы вышли на орбиту, капитан пустил видеозапись задом наперед в замедленном темпе. Неистовство дыма и пламени мало-помалу сошло на нет.

– Стоп-кадр! – скомандовал я.

Травы на поле было попросту не видно, скрытой бегущими, толкающимися, падающими фигурками атакующих. Пламя ракетных двигателей было направлено прямо на них. Подавшись вперед, я ткнул пальцем в экран.

– Поздравляю со своевременным стартом, капитан! – Передние ряды атакующей толпы были в считаных метрах от выхлопа. – Вы спасли им жизнь.

Глава 26

Первое припухание началось, и терзаемая планета Спасения затерялась вдали. После изнурительных приключений в этом несчастном мире вояж на космоплавающем свинарнике теперь казался увеселительным круизом. Боль в мышцах и синяки понемногу проходили, и я нашел, что неспешный, расслабленный ритм жизни мне по душе. Посмотрел античный фильм-другой, почитал книги из многомиллионной базы данных и с радостью предвкушал послеобеденное возлияние в баре.

Получившие свободу узники расцвели под материнской опекой сударыни Джулии и ее товарок. С громадным энтузиазмом смаковали сублимированные и свежемороженые продукты – сущее объедение после баланды, которой пичкали их зеленые угнетатели. Я блаженно благоволил к ним; хоть какая-то польза от нашего душераздирающего визита. В следующий час коктейля я повторил свой обет, подняв бокал и поклявшись когда-нибудь как-нибудь принести мир этой отчаянно бедствующей планете.

– За это я выпью, – поддержала Анжелина, и мы чокнулись. – А еще за погибель и разорение злодея Рифути.

За суматохой последних событий я напрочь позабыл о капитане-уголовнике. А вот она – нет. И ему не уйти. Справедливость восторжествует; если понадобится, она позаботится об этом лично.

Приглушенный интерком был едва слышен на фоне негромкой мелодии сонаты Моцарта:

– Босс, на мостик.

– Идешь со мной?

– Позже. Сегодня у Розочки банный день. Она обожает ароматизированный скраб.

– Лучше ты, чем я, – с чувством произнес я. В самом верху списка дел, от которых я предпочитаю уклониться, стояло мытье игл свинобразихи Розочки. Совещание на мостике привлекало меня куда больше.

– Момент решения по следующему припуханию. – Капитан указал на черный обзорный экран. – Впереди лишь одна звезда. – Наклонившись, я разглядел крохотную сияющую точку. – Снова припухаем в этом направлении?

– А больше ничего в округе? – с надеждой поинтересовался я.

– Нет. На оставшихся гравитонах нам больше никуда не добраться. Даже так мы израсходуем почти все запасы.

Пора решать.

– А у нас есть выбор?

– Вообще-то, нет.

– Тогда поехали!

Он угрюмо кивнул. И занялся припухательным двигателем.

Я же занялся баром. Малость взбодриться очень не помешает. Анжелина была уже там, наводя глянец на иглы Розочки с помощью бархотки. Вопросительное похрюкивание провозгласило, что свинобразка всегда готова перекусить. Я выставил блюдо претцелей-пирри, чтобы мы могли составить ей компанию.

– Выпьем? – спросил я.

– Почему бы и нет? – Пока я наливал, Анжелина угощала лакомством Розочку.

Я задумался над бокалом, и Анжелина тут же уловила мое настроение.

– Встревожен?

– Вообще-то, нет. Просто озабочен. Пошло последнее припухание. Еще дня два, и узнаем, насколько нам не повезло…

– Или повезло – у всякой медали две стороны.

– Верно. Может, просто не оклемался от тоски зеленой. Но…

– Да все мы. Планетенка не из курортных.

После этого я стал держать свои тревоги при себе. Так и так скоро все будет ясно. И я вздохнул с облегчением, когда голос капитана по интеркому сказал:

– Припухание заканчивается через два часа.

Анжелина отправилась на мостик вместе со мной. А вскоре подоспел и Штрамм.

– Скоро все будет ясно.

Наш инженер – просто кладезь банальностей! И ответа не заслуживает.

К добру оно или к худу, но порывистый хлопок поля припухания я встретил с радостью.

И едва в центре экрана засияла звезда, радио с треском очнулось.

– Добро пожаловать в звездную систему альфы Адониса…

– Удалось! – возликовал Штрамм.

– …говорит навигационный роботизированный маяк.

По мере продолжения записи нас захлестывало все большее уныние.

– …в систему входят три планеты и пояс астероидов. Колоний ни на одной из планет не имеется…

– Внимание, маяк, – сказал капитан в микрофон. – Оборудован ли маяк аппаратурой связи?

– …координаты планет следующие… скррк… Данный маяк оборудован аппаратурой только для ближней радиосвязи. Ближайшие средства всесторонней связи находятся в звездной системе один дефис тридцать…

Отключив связь, капитан обернулся к нам.

– И что теперь? – безмерно устало проронил он.

Ответом ему было гробовое молчание, которое в конце концов нарушила Анжелина:

– Включите-ка снова. Давайте послушаем про эти планеты.

Если отбросить всяческие излишества роботизированной велеречивости, ответ сводился к следующему.

– Один газовый гигант, – резюмировал капитан. – Кольцо впечатляющее, но лун нет. Две планеты в обитаемой зоне. На одной есть атмосфера, чуть менее одного «жэ», и впечатление, что пригодна для обитания, хоть и жарковата. На другой сносная атмосфера, но…

Последний гвоздь вогнал я:

– Но это большая и тяжелая планета с силой тяжести почти три жэ. И парциальное давление кислорода почти на треть меньше нормального.

Молчание было хоть топор вешай, уныние колыхалось в воздухе черной пеленой. Куда отсюда податься? Признаки жизни выказывал лишь Штрамм, постукивавший себя по подбородку и что-то бормотавший. Потом, ни слова не говоря, повернулся к панели управления и начал выстукивать цифры. По экрану побежали уравнения. Снова обработав челюсть, он ввел еще несколько цифр, кивнул и обернулся к нам:

– Есть одна возможность.

– Возможность чего? – уточнил я.

– Ускользнуть из этой звездной системы.

– Как? – вскинулся капитан.

– Для начала надо сесть на тяжелую планету. При такой гравитации человеческий организм может функционировать, хоть и недолго.

– И что сделать? – высказала Анжелина вопрос, вертевшийся на языке у каждого.

– Выгрузить конденсатор гравитонов на поверхность планеты. Как только он заработает при три жэ, потребуется… – он обернулся к своим расчетам и указал на экран, – …ровно три месяца, чтобы собрать достаточно гравитонов для длинного припухания, будем надеяться, в другую звездную систему.

В воцарившемся молчании все обдумывали это неуютное решение так и эдак.

– Это невозможно, – заявила Анжелина. – При таком тяготении мы долго не протянем.

– Нам и не придется. – Ответ Штрамма оказался полнейшим сюрпризом. – Мы сядем, вытолкнем конденсатор гравитонов, а затем взлетим. Единственная проблема, да и то ерундовая, что нам понадобится загрузить побольше реактивной массы, чтобы взлететь при такой гравитации. Затем выйдем на орбиту…

– Невозможно, – отрезал капитан. – На борту не хватит пищи и воды на трехмесячное пребывание на орбите. Этот корабль не предназначен для долгих плаваний.

Настала моя очередь подкинуть нотку надежды в эту крайне гнетущую беседу.

– А нам вовсе незачем торчать на орбите, – лучезарно улыбнулся я остальным. – Почему бы нам не провести это время на соседней планете? Теплой, пригодной для обитания, но пока необитаемой. Мы станем отцами-основателями – и матерью, конечно. – Я сделал