– Реагировать – это правильно! – одобрилгном. – Реагировать – это ваше законное право и святая обязанность! Я самвсегда куда надо сигнализирую, если что не так. А только насчет даннойкофеварки – это исключительный поклеп и клевета. Я никакой такой кофеварки вглаза не видел. Я ей даже не знаю, как пользоваться. И вообще, кофе не пью какмелкобуржуазный иностранный напиток. Чай пью, и то исключительно краснодарский.А что я здесь иногда ночую, так это мне Варвара Вампировна разрешила в связи сосложным семейным положением и материальными трудностями…

– Кофеварки, значит, в глаза не видел?! – Леняповысил голос. – А эту лампу тоже не видел? – И он прокурорскимжестом показал на лампу с зеленым абажуром. – Лучше признавайся, старыйжулик, а то получишь по всей строгости закона! Устрою тебе очную ставку сзаинтересованными лицами! Лейтенант Курочкина, как у нас со свидетелями пофакту хищения кофеварки?

– Очень хорошо! – воскликнула Лола, преданно глядяв глаза Маркиза. – Имеются свидетели в количестве двух человек…

– Ясно? – Леня строго взглянул на гнома. –Имеются свидетели! Так что советую лучше признаться и возвратить похищенное,только так вы можете облегчить свою судьбу!

Слово «облегчить» Леня произнес с ударением на второй слог,как некоторые работники правоохранительных органов, и это произвело нанесчастного гнома сильное впечатление.

– Да кто же ее знал, что она такая ценная… – занылон, опустив глаза, – Арендатор этот денег не платил, его и согнали… ну, яи подумал, что все равно она никому не нужна… типа, бесхозная… в общем,виноват… бес попутал…

– У нас нет ничего бесхозного! – отчеканилМаркиз. – Каждая, извиняюсь за выражение, кофеварка имеет своегоконкретного хозяина и законного владельца! Короче, мне тут с вами некогдадискуссии разводить и идейный уровень повышать, признавайтесь немедленно, кудадели кофеварку!

– Так это… продал я ее Лизавете… извиняюсь, гражданкеПастуховой… виноват… бес попутал… семнадцать штук благодарностей… и прочее…

– Опять ты со своими благодарностями! – раздраженнооборвал его Маркиз. – Кто такая Лизавета Пастухова? Где проживает?

– Так ведь по соседству со мной проживает, –заторопился гном. – Квартиру снимает у Дарьи Васильевны… Измайловскийпроспект, дом десять, а квартира, выходит, шестнадцатая…

– Смотрите у меня, Утконосов, если вы вводите органыправопорядка в заблуждение, ваша судьба будет ужасной, а наказание –неотвратимым! – И Леня потряс перед носом сторожа кулаком.

Несчастный гном проводил Маркиза и его верную помощницу дослужебного выхода и открыл для них дверь бизнес-центра. Деморализованныйсвалившимися на него неприятностями, он даже не задал поздним гостям вполнеестественный вопрос: каким образом они проникли внутрь здания?

Выбравшись на улицу и сев за руль машины, Леня озабоченнопроговорил:

– Кофеварка ускользает от нас со скоростью болида«Формулы-1». И нам ничего не остается, как следовать тем же курсом, только сеще большей скоростью. Время решает все, потому что рано или поздно кто-товоспользуется этой кофеваркой по назначению, и тогда от марки останется одновоспоминание.

– Извини, Ленечка… – робко проговорилаЛола, – но вообще-то эта кофеварка неисправна. По крайней мере так сказалдиректор фирмы «Ариадна». Так что вряд ли кто-то сможет… как ты сказал…использовать ее по назначению.

– Это не упрощает нашу задачу… – отозвался Леняпосле небольшой паузы. – Скорее, наоборот.

Лола не поняла почему, но не стала задавать новых вопросов,чтобы не рассердить еще больше своего грозного повелителя.

Сам же Маркиз ничего не объяснил. Он включил зажигание ивзял курс на Измайловский проспект.

Десятый дом по Измайловскому проспекту оказался мрачнымзданием красного кирпича, расположенным неподалеку от Обводного канала.Шестнадцатая квартира находилась на шестом этаже. Лестница была крутая итемная, но, к счастью, в доме оказался лифт.

Выйдя из кабины лифта на шестом этаже, Леня позвонил вобитую дерматином дверь. На звонок никто не ответил, из-за двери не донеслосьни звука.

– Кажется, зря мы сюда притащились, – проговорилЛеня, однако на всякий случай позвонил еще раз.

За дверью было по-прежнему тихо, зато рядом звякнул замок иприоткрылась дверь соседней, пятнадцатой квартиры. Дверь открылась на цепочку,в щель высунулась остренькая старушечья мордочка, и послышался тонкий, надтреснутыйголосок:

– Дома она! Точно говорю – дома!

– Вы это точно знаете, мадам? – осведомился Леня,с интересом взглянув на неожиданную свидетельницу.

– Точно, точно! – Старушка закивала. – Она,когда из дому уходит, так дверью хлопает, что у меня шапка со шкафа падает. Такчто точно говорю – дома! Только она вам ни за что не откроет.

Дверь пятнадцатой квартиры неожиданно захлопнулась.

Леня не успел как следует удивиться, как она сноваоткрылась, на этот раз уже на полную ширину. На лестничную площадку выскользнулахуденькая старушка в длинном мужском свитере ручной вязки с двумя севернымиоленями на груди. Подкравшись к Лене на цыпочках, старушка зашептала:

– Она вам ни за что не откроет, если просто так звонитьстанете! Потому что она хозяйку квартирную боится, у нее за квартиру давно неплачено!

– А как же надо звонить, чтобы открыла? – зашепталЛеня, пригнувшись к своей собеседнице.

– А вот так. – И старушка очень ловко изобразилапальцами один длинный звонок, два коротких и снова длинный. – Так ей вседрузья-приятели звонят…

– Спасибо, бабушка! – прошептал Леня. – Апочему вы решили нам помочь?

– Потому что от нее все время шум инеприятности. – Старушка стрельнула глазами в сторону соседскойдвери. – А вы, надо думать, из милиции, так пропишете ей по первое число…

С этими словами старушка скрылась за своей дверью и с лязгомзакрыла все замки.

– Вот что в нас такое, Лола, – проговорил Маркиз,почесав в затылке, – что нас принимают за милицию?

Лола не ответила, да Леня и не ждал ответа, вопрос был чисториторический.

Выждав примерно полминуты, Маркиз снова подошел к дверишестнадцатой квартиры и позвонил тем самым условным кодом, который выдала емунаблюдательная соседка, – длинный звонок, два коротких и снова длинный.

На этот раз за дверью послышалось негромкое шуршание, какбудто кто-то прошелестел страницами вчерашней газеты, и тихий, печальныйженский голос проговорил:

– Это ты, Николай?

– Умгум… – выдал Маркиз какое-то неопределенноемеждометие, которое при большом желании можно было посчитать утвердительнымответом.

– Ты все-таки пришел? А я уже и не ждала!