– Выдержишь?! Ради человечества?!

– Угу! Ради него себя я в жертву принесу, – снова вздыхаю, и даже всхлипываю, маскируя этим рвущийся наружу смех. Угу. Тайна, да ещё Главная, свежепридуманная – так не знаю я ж её. Так что тут и врать не приходится.

– В общем, – утерев слезу, продолжаю: – Разозлятся жабы – жутко. А когда поймут, что дух человеческий им не сломить, то и приговорят меня к казни лютой! Заживо, на стол своей глав жабе, подадут. Чтобы он, сожрав героя, столь упорно молчащего, тайну нашу выведал.

– И что?! – Сжал кулаки техник: – Сожрёт?

– Угу. Целиком проглотит. С портупеей и орденами, – кивнул я: – А вот тут ему и конец придёт! Орденов-то у меня много! И они вон какие, – приглаживаю свой иконостас: – Края – острые, сам затачивал. А как иначе героя есть? Не, только при полном параде.

– И что?

– А то! Награды видишь?! Всё брюхо ему раздерут. Точно говорю! Он – околеет, а тут и войне конец. Вся их власть рухнет и разбегутся они по своим болотам, где и будут сидеть ниже травы, тише воды.

– Ух ты… И мы – победим?

– А то! Жаль только, что я этого не увижу. Вы…

Следующую часть своего рассказа, где я описывал памятник – перед благодарным потомками я планировал предстать, попирая ногой огромную жабищу, эту часть я рассказать не смог и виной тому был не только громкий гогот техников, столпившихся за спиной Свенизора.

– Всё шуточки шутишь? – Голос Кальтуса, бесшумно возникшего рядом со мной подвёл черту под нашим весельем.

– А что такого? – Пожимаю плечами и, бросив на пол окурок, тщательно растираю его башмаком: – Вернулся. Вроде как имею право.

– Имеешь, – кивает он, бросая на моего Корсара быстрый взгляд: – Чего не катапультировался? Мы бы подобрали, всё одно борт на списание.

– Починят, – дёргаю головой, не соглашаясь с ним: – Обещали – как новенький будет.

– С пробитым силовым набором? – Он, иронически, изгибает бровь: – Как хочешь. Но я бы, на твоём месте, новый взял.

Едкий ответ – вот будешь на моём, тогда и командуй, проглатываю – незачем мне с ним отношение портить, но он всё понимает и без слов.

– Делай как знаешь, – пожимает он плечами, демонстрируя потерю интереса к данной теме и переходит к следующей:

– Твоё звено пятнадцать целей сбило. Кому сколько писать?

– Моих там только два, остальных мальчишки сделали.

– И что – всё им? – Его взгляд полон искушения: – Это твоё звено. Имеешь право всех себе записать. Ты же парней готовил.

– Им пиши. Мне и двух хватит.

– Уверен?

– Да. Война только началась, успею ещё, – поясняю ему своё решение, и он согласно кивает.

– Да, Светозаров, тут ты прав – война только начинается и идёт она, – не договорив, он обрывает себя, отворачиваясь от меня.

– Ты это, Поп. В зал для брифингов иди. В большой, там все, – он сглатывает мешающий ему говорить ком: – Там все, кто выжил. Сейчас все они там. Иди. Выпей там и покури. Там покури, – его голос крепнет: – А не здесь, пилот! Здесь – напоминаю в последний раз – здесь курение запрещено!

* * *

Большой Зал для брифингов прежде был не то одним из резервных Тактических Залов, не то местом сбора старших офицеров для проведения различных торжественных, или особо торжественных мероприятий. Меня туда провёл порученец Кальтуса – молодой парнишка в звании лейтенанта, что меня, бывшего всего лишь на одну ступеньку выше него, покоробило. Как это? Я, только что едва разминувшийся со смертью – старлей, а этот малолетка, никогда не державший в пуках чего-либо тяжелее ручки – лейтенант, и, как можно догадаться, весьма перспективный, если выражаться штабным языком. Глядишь, пройдёт немного времени, и он обгонит меня как по количеству наград, так и в звании. О последнем, о том, что при штабе и то, и другое растёт быстро, говорил его лощёный внешний вид, да полный пренебрежения взгляд, которым он окинул внутренности Зала, прежде чем козырнув, проститься со мной.

Ну… что до того, что открылось мне внутри, этот хлыщ отчасти был прав.

Не знаю, что тут было ранее, но сейчас всё большое помещение занимали ряды столов, уставленных тарелками с закусками и разноразмерными стаканами, кружками и рюмками разной степени наполненности. Всю эту тару объединяло одно – содержимое, бывшее исключительно алкогольным. Ещё тут был огромный экран, занимавший всю стену напротив входа. На нём была высвечена некая таблица, отчего я. закономерно заинтересовавший её содержимым, сделал несколько шагов вперёд.

– О, кто пришёл! Поп! – Ржавин, уже изрядно поддатый, отсалютовал мне полупустой пивной кружкой: – А я думал всё, – расплылся он в пьяной улыбке: – Отмолил своё наш монашек!

– Я ещё тебя отпевать буду, – буркнул я в ответ, принимая кружку пива, которую мне сунула в руку миловидная девушка с эмблемой дивизиона связи на полурасстёгнутой рубашке. Кивком поблагодарив её, я приник к кружке, делая небольшой глоток и обводя помещение взглядом.

* * *

Да…

Если и существовала пилотская Вальгалла, то она должна была выглядеть именно так – с колыхавшемся под потолком табачным дымом, со столами, полными выпивки и закуски, и, обязательно со сновавшими и тут и там красивыми девчонками – соблазнительными для ещё относительно трезвых и призрачными для проигравших сражение с Зелёным Змеем.

– А ты, я гляжу, молодцом, – Ржавин, сунув мне в свободную руку рюмку с прозрачным содержимым, кивает на экран, где высвечивается таблица, и сейчас я могу разобрать её содержимое.

Она разделена на две части – слева идут фамилии и имена пилотов, с их позывными, а справа – цифры, причём часть строк светится ярко, а некоторые, и мне уже понятно почему, скорбно тусклые.

– Так… Светозаров, – отыскав мою фамилию, он растягивать рот в улыбке: – Три подтверждённых цели. Две на сходящихся курсах и одна – в карусели. А неплохо, для штурмовика! – Хлопает он меня по плечу, и я с трудом удерживаю рюмку, чтобы не расплескать её содержимое.

– Последнего – чисто взял, – киваю, соглашаясь с ним: – Перекрутил и жахнул – куда им против моей мощи?! А вот первые два – так это мы наудачу палили. Повезло.

– И хорошо повезло, – Ржавин салютует мне кружкой: – Молодец. И парни твои – хороши. На троих дюжину взяли.

– Это пока жабки за мной гонялись. Парни их как в тире – чпок-чпок и готово. Но, блин, – закидываю содержимое рюмки в рот, сберегая хорошую выпивку от участи быть пролитой на пол: – Фуу-уух! Но, блин! Сильны жабы. Чудом выжил.

– Ага, именно так, чудом, – кивает он в ответ: – Тока, Сэм? Чего ты поле не перекинул? На корму? Пока убегал?

– Поле?! Чёрт! – Хлопаю себя по лбу: – Да забыл я! В той горячке – напрочь из головы вылетело.

– Везунчик! Я уж думал – всё, отмолил своё наш Поп. Когда тебя разбирать стали. Я-то тут раньше, эээммм… Ну, в том смысле, что сюда раньше прибыл. Как мы их прикрытие размолотили, – он вздыхает: – Чёрт, Сэм, ты не представляешь, – пьяно всхлипывает Ржавин: – Сколько парней погибло! И каких парней! Отличных! Первостатейных! А ты? – Алкоголь одерживает победу и он уткнувшись мне в плечо, бормочет, проваливаясь в забытье: – Я уж думал… Ты, Сэм… Ты тож… Разобрали тебя…