Кальтуса замечаю практически сразу – он занял столик справа от входа и, что сейчас для меня более важно – он сидит один. Подхожу и присаживаюсь напротив, не спрашивая разрешения.

– Ааа… Это ты? – Подняв руку он подзывает вестового: – Пива. Два. И закусить. Я тебя ждал, – продолжает он, не дожидаясь, когда официант исчезнет: – Морду бить пришёл? Меня Назин уже предупредил.

– Жаловался? – Кивнув официанту, возникшему у стола со всем заказанным, принимаю от него кружку: – Нет. Зачем? К чему это? Давай лучше парней помянем, – приподнимаю кружку в салюте и Кальтус, ни на секунду не задерживаясь, повторяет мой жест.

Некоторое время молчим, отдавая дань памяти погибшим, а после я первым нарушаю тишину.

– Это теперь так всегда? Без воскрешения будет?

– Разведка говорит, – чуть помедлив, отвечает он: – Что подобная технология требует много места. В том конвое, ну ты понимаешь, о чём я, – кивает он в сторону: – Такая была. Установка. На одном из транспортов. Жабы его сами подорвали. Мы, поначалу удивились, чего это они так – транспорт не под атакой был и вдруг взорвался?! Ну – разведка туда, обследовала обломки, как смогла, и дала заключение о неком весьма крупногабаритном устройстве. Решили, что в транспорте именно блокиратор сигнала был, – вздохнув, он отпил пива: – За неимением других вариантов.

– Понял, – киваю ему, а затем повторяю свой вопрос: – И что? Теперь всегда так будет? Без воскрешения?

– Ты чем слушаешь? – Начинает закипать Кальтус, но быстро осаждает себя: – Извини, нервы.

– У всех они.

– Ну… да…, – задумчиво тянет он: – А по той машине… Она только в транспортник влезет. Да и не особо их много, блокираторов этих. Так в разведке считают, а иной информации, – разводит он руками: – У меня нет.

– Ясно, – отпиваю пива: – Ясно, что ничего не ясно. Ты мне скажи – ты сигналы, с транспортов тех, видел? Что они сдавались?

– Угу, – Кальтус, опустив голову, принимается перебирать гренки, отбраковывая поджаренные хлебные палочки одну за одной.

– А чего не остановил? Атаку? Там же дети были! Дети!

– Там был враг, – выбрав одну, он принимается её рассматривать со всех сторон: – А враг должен быть уничтожен. Чего тебе не ясно, пилот?

– Враг – да. Ребёнок нет, – вырываю гренку у него из пальцев, отбрасывая в сторону: – Это ты понимаешь?

– Понимаю, – легко соглашается он: – А ещё я понимаю, что из головастика вырастет жаба. И что будет эта жаба нашу землю топтать, да брюхо – на нашем солнышке греть. Я, вообще, понимающий, – поднимает он голову и смотри мне прямо в глаза: – Много чего понимаю. Парней вот, наших, что не вернулись – понимаю, родителей их, кому я письма слал – тоже. И тебя – пьяного пилота, не потерявшего ни одного из своих подопечных, но пришедшего сюда права качать – тоже понимаю. С трудом правда, но понимаю.

Несколько секунд мы буравим друг друга взглядами, но я сдаюсь первым.

Отвожу глаза и встаю.

– Пойду я, устал, – делаю глоток пива, закатывая роскошное кресло к столику: – Ты, это, Кальтус…

– Не сержусь, – мотает он головой, не глядя на меня: – Всё… понимаю.

– Я не о том.

– А о чём? – В его глазах, поднятых на меня, читаю неподдельный интерес: – Чего ещё?

– Если узнаешь что… Что необычное, дай знать, ладно?

– Сейчас всё – необычное, – Кальтус отворачивается, давая понять, что разговор окончен, и я ухожу, оставляя его наедине со своими мыслями.

* * *

Приняв пополнение, Длань, переместившись в новый сектор пространства, занялась новобранцами, уделив, на сей раз, этому гораздо больше времени. Больше недели все вылеты, кроме тренировочных, и только для истребителей и штурмовиков были запрещены, отчего мои парни принялись роптать и намеренно задевать новичков, в которых видели преграду на своём пути к славе. Воспитательные беседы и тренировки на тренажёрах помогали слабо – признаюсь, я вздохнул с облегчением, когда по корабельной трансляции раздался сигнал «Слушайте Все!», а после голос Кальтуса объявил о скором выдвижении в район боевых действий.

* * *

Дальше пошла работа и – увы, но мимо нас. Задач, куда следует направлять штурмовики, просто не было. Ну не бросать же нас в бой против истребителей? Навалятся толпой да заклюют, уворачиваясь от наших неповоротливых туш.

Единственное, что нам оставалось, так это ближнее патрулирование. Вот мы и мотались вокруг нашей Длани, нарезая круги то так, то эдак, пока наши товарищи сходились с жабьими кораблями. Сидели не мы одни – точна такая же участь постигла и торпедоносцы, не имевшие подходящих целей. В общем и мы, и они, оказались временно безработными, коротая время в унылых облётах вокруг нашей матки, да сидя в тренажёрах, где мы отрабатывали взаимодействие.

* * *

Военное счастье улыбнулось нам ещё неделей спустя, когда Длань прибыла в одну из систем кантона Аймис, к второй планете которой протянули свои лапки наши склизкие враги.

Богатая кислородом атмосфера, жаркий климат, обилие воды, редкие хищники – это был именно тот мир, за который жабы были готовы сражаться, не жалея сил, чем они и занялись, введя сюда свой флот вторжения.

Но и человечество не было готово легко сдать такой приятный и уже хорошо освоенный, мир. И, надо заметить, именно здесь, во Второй Жабьей, наши противники крепко получили по зубам. Спешно собранные с соседних секторов силы, хоть и допустили высадку десанта на поверхность Второй, но так размолотили прикрывавшие его силы, что те бросились в бегство, оставив без прикрытия оказавшихся внизу сородичей.

Впрочем – особого прикрытия жабам и не требовалось.

Оказавшись на поверхности, хочу напомнить – планета было очень и очень влажной, жабки немедленно растворились в множестве речек, озёр и болот, став совершенно невидимыми с орбиты.

Что ж – решили в штабах, почесав натёртые фуражками лысины, раз не можем с орбиты, выкурим с земли! Пехота – вперёд!

И пехота пошла.

Вперёд, в стороны, назад – любая лужа могла оказаться подобием окопа, из которого, стоит тебе отвернуться, высунется плоская голова, готовая выстрелить в спину. Ещё одним плюсом было количество врагов. Если кратко – то их было много, но – насколько много не знал никто. Этим фактом откровенно пользовались журналисты, послушав репортажи которых создавалось впечатление, что наши войска уже перемолотили здесь не один, а добрый десяток миллионов жаб, намного столетий вперёд удобрив почву планеты телами врагов.

Штаб был более сдержан. По их сводкам, должен заметить – весьма осторожным, количество противников колебалось от двухсот тысяч до полумиллиона, что, я надеюсь вы согласитесь, было весьма значительным числом.

На этом плюсы наших противников и заканчивались, уступая место минусам, главным из которых был наш флот, наглухо запечатавший пространство системы.