* * *

Впереди, над моей головой, ярко полыхнуло и не надо было быть гением, чтобы догадаться о причине нового зарева – то был второй пуск торпед, после которого, освободившиеся от своего груза борта, пойдут вниз, разворачиваясь к Длани.

А раз так, то сейчас самое время выйти с ними на связь.

Отщёлкиваю тумблеры на панели, вызывая торпедоносцы:

– Серый! Поп вызывает Серого! Ответь, Серый!

– Слушаю, Поп, – голос Сергея Серко спокоен, хоть и полон усталости: – Чего хотел?

– И хотел, и хочу. Ты вот что – притормози малость.

– Чего ради? Мы своё сделали, – он на миг замолкает, и я слышу негромкий щелчок – сто против одного, Ржавый, в нарушение всех уставов, сейчас курит в своей кабине, откинув за спину шлем.

– Нас пропусти, – поясняю я ему свой замысел: – Движки отруби, что б не светить, и маневровыми. Мы на две трети идём, понимаешь?

– Хочешь, чтобы жабки вас за нас приняли? – Мой план он понимает с полуслова: – Что Поп. Славы хочется?

– И её тоже, – отвечаю ему слегка соврав – эта слава мне и даром не нужна, а вот целые торпедоносцы – да, вот они, и вправду, куда как нужнее. И не только мне – всем нам. А ну как бой затянется и им, едва машины окажутся на палубе, новые торпеды подвесят? Нет, дорогие мои – вы всем нам нужны и чем больше вас уйдёт во второй вылет – тем лучше.

– Принято, – подтверждает он мой план, и щёлкнув тумблером связи, обращается к своим ведомым:

– Народ! Движки в ноль. Пропускаем Попа с его мальчиками. Они нас прикроют, если что.

– Поп! – Кто это, из его подопечных, я не знаю, да и не важно то: – Спасибо, мужики! С нас причитается!

– Удачной охоты, парни! – Поддерживает первого другой, смутно знакомый голос – мне кажется, что я припоминаю его обладателя, с которым как-то пил пиво в корабельном баре. Тогда, чёрт, как это давно было – мне кажется, что прошла вечность с того дня, хотя, скорее всего не прошло и недели, тогда, за пивом с сухариками, мы обсуждали торпедные атаки. Вот же память – сухарики, хрустящие, маслянистые, хорошо помню, как и салфетки, о которые вытирал пальцы, а вот лица пилота – нет. Только голос, и то смутно.

– Спасибо, мужики! – На нашей волне появляется голос Виго: – Здесь Нож! Не подведём!

Угу. Не подведут они, как же.

Одёргивать не стал, представив, как сейчас раздуваются от гордости мои орлята. Ну а как же? Сами торпедники их за своих признали – мужиками назвали.

Ладно. Пусть погордятся.

Далеко впереди, на сей раз справа, начинают вспыхивать, и тотчас гаснуть крохотные, но очень яркие искорки.

Отлично! Вот и наши крейсера огонь открыли. И хорошо же, черти, гвоздят!

Жабы, насколько я помню из истории, в подобных ситуация – при охранении конвоев, шли плотной группой, настолько плотной, что порой, расстояния меж их бортами исчислялись даже не сотнями, а десятками метров. Подобный строй – со стороны слитая масса их лепёх смотрелась ой как внушительно, был обусловлен малой дальностью их орудий. А попробуй подойди – вдарят из всех стволов разом, мало не покажется.

Но – это на малых, исчисляемых километрами, дистанциями.

Сейчас же, когда наши крейсера долбили по ним более чем с десяти ка-мэ, плотность построения работала против жаб – даже промах, когда снаряд взрывался в пустоте меж их кораблей, рождал град осколков, из которых один-два, а может и по более, находили свои цели, если и не пробивая броню, то напрочь срезая все внешние устройства и антенны.

– Поп! Здесь Змей! Ответь Змею! – Голос Оттиса, на киле перехватчика была изображена широко раскрывшая пасть змея, вернул меня к реальности.

– Здесь Поп. Слушаю, Змей.

– Сбили тридцать два гада. Повторяю – пятнашка идёт к тебе. Готовься встречать. Как понял?

– Принято, Змей. Пятнадцать целей. Вас понял, – немного помолчав, добавляю: – Змей? Как сам? Твои как?

– Минус двадцать два. Ещё трое, и я – надеюсь доползём.

– Принято, Змей. Удачи! – Качаю головой – ещё два десятка парней сейчас просыпаются в регенерационных баках, кусая губы от осознания того, что провалили задание: – Увидишь своих – сильно не ругай, уверен, они сделали всё возможное.

– Не увижу, – его голос полон тоски: – Жабы блокируют реген-сигнал. Это дорога в один конец, Поп.

– Как блокируют?! Это же невозможно! – От такой новости я едва не подпрыгиваю на месте.

– Почём я знаю! – взрывается Оттис, но тотчас успокаивается: – С Длани сообщили – в капсулах пусто. В общем вы того, – на миг он замолкает: – Берегите себя.

– Принято, Змей. Будем беречься. Конец связи.

Я в шоке.

Как?! Как подобное возможно? Прежде, в Первую Жабью, они выцеливали реген-центры, обрекая убитых на окончательную смерть. Такой центр был и на Длани, и я был абсолютно уверен, что все те парни, те, что сгинули в бою, сейчас, нервно смеясь, сидят в залах для брифинга, где дежурные офицеры, ведущие разбор полётов, по косточкам разбирают их ошибки, уберегая пилотов от подобных, смертельных, повторов.

Ан нет.

Эта дорога, как верно сказал Оттис, была в один конец.

На радаре, на самом левом краю, вспыхивают синим точки. Я их не считаю – и так ясно, что это те пятнадцать перехватчиков, что сумели прорваться сквозь парней Змея.

Щёлкаю тумблером связи:

– Здесь Поп. Звено! Внимание! Сектор двести сорок, тире двести восемьдесят! Противник, количеством пятнадцать бортов! Приказываю! Разворот все вдруг. Курс двести семьдесят! Поля переключить на переднюю полусферу. Встречный бой!

Плавно поворачиваю ручку влево, косясь на радар, где отметки моих подопечных снимаются с насиженных мест.

Так… Почти ровно. Молодцы, с этим справились.

– Звено! Огонь из всех стволов. Выставить рассеивание в два градуса! – Жабы нас пока не видят, так пусть им навстречу, из пустоты пространства, опережая наше появление на их радарах, вылетят залпы лазеров. Кого ни будь, да зацепим – их строй плотен. А вот потом…

Что ж после будем уповать на толщину щитов, броню корпусов, да скорость.

– Огонь открывать по моей команде! Полная тяга!

Спинка кресла сжимает мою спину и отметки ведомых начинают отставать – ясно, замешкались мальчишки. Ну да ничего. Пока всё идёт именно так, как я и хотел – вырвусь вперёд, путь жабки по мне поработают – увернусь, чай не первый день воюю.

* * *

Синие отметки приближаются, но я не напрягаю глаза, пытаясь что-либо разглядеть впереди.

Бесполезно – до их плотного строя ещё километров пять, так что к чему тратить силы. Перевожу взгляд на радар.

Ага…

Три отметки выстроились почти ровной линией за моей кормой. Мы идём строем «пирамида», где я – её вершина, нацеленная на врага.