— Найги... – задумчиво сказала она. - Кто-то хотел убить именно этих детей.И убить так, чтобы мы не заметили.

— Верно, леди, – сухо подтвердил Святой. – Думаю, детям лучше вернуться в Академию. Я провожу их до кареты и доложу герцогу Бейтану.

— Хенмана это не порадует, – задумчиво сказала эльфийка и взмахнула рукой. Тела нежити и стебли, сотворенные моей магией, осыпались золотистой пылью и впитались в землю.

Нам пришлось последовать за Стэндишем к каретам. Я чувствовала усталость. Мы с юношами разместились внутри, и Святой бросил:

— Завтра обсудим все на практике. Залечить раны и спать.

Кажется, для организма Шияссы приключения этой ночи были перебором. Стоило карете тронуться, как я почти сразу задремала, привалившись к плечу брата. Проснулась я уже во вдоре Академии, распрощалась с юношами и ушла к себе. Судя по заговорщицким взглядам, они только и ждали этого момента, чтобы обсудить произошедшее. Ну, ничего, Вин мне потом все донесет.

Я вспомнила про белые ленты. История Винсента, наконец, сложилась в моей голове. Похоже, юный герцог сбежал с какой-то недостаточно родовитой девицей от недовольства отца. Да уж, мне казалось, что Вин умнее...

И, судя по тому, что я сегодня ощутила, история закончилась трагедией. Теперь мне стало понятно и равнодушие Винсента ко мне, и спокойное отношение Шоннерта к тому, что я вьюсь вокруг его друга. Сердце юного герцога Файпера разбито. И его отец, похоже, причастен к  этому.

Как там девицу звали, Лилиан? Артефакт у нее вышел мощный. Никогда не видела подобной магии. Вечная защита, вечная память о ней. Сложно сказать, дар это или проклятье – носить на себе напоминание о трагической смерти любимой девушки, пусть даже такое полезное.

Надо вытаскивать парня, нельзя и дальше тухнуть над прошлым. У него вся жизнь впереди.

С этими мыслями я вошла в свою комнату и щелчком пальцев зажгла магическую лампу. На моей постели лежал Тьен. Я удивленно вскинула брови и спросила:

— Что ты здесь делаешь?

Пес широко зевнул. В моей голове снова раздался его голос:

«Стэндиш приказал охранять тебя.»

— Для этого не обязательно лежать на моей постели.

«Тут мягко.»

— Тут твердо, и мало места, – заявила я. – Так что, пока я умываюсь, у тебя есть время, чтобы ее освободить.

С этими словами я ушла в общую ванную. Когда я вернулась, пес сидел около окна и ждал меня.

— Отвернись, – попросила я.

Черная с рыжим подпалинами морда послушно повернулась к стене. Я торопливо влезла в ночную сорочку и забралась по одеяло. Щелчком пальцев погасила свет и спросила:

— Как ты понял, кто я?

«Когда проснулся твой дар. Я сразу понял, что ты из Ходо.»

— Ты имел дело с моим родом?

« Все демоны знают, кто такие Ходящие-по-Грани.»

— Как ты попал к Святому?

«Расскажу в другой раз. Спи.»

— Почему не сегодня?

«Ты устала. Спи.»

Заботливый…Но я, и правда, чувствовала, что глаза слипаются. И заснула прежде, чем успела придумать следующий вопрос.

Проснулась я от тяжести в руке. С трудом разлепила веки и увидела совсем рядом черное висячее ухо. Тьен лежал в одной постели со мной, навалившись на ту руку, на которой у меня были царапины. Окровавленный бинт торчал из-под его бока. Пальцы моей второй руки вцепились в шерсть на его спине. Я с трудом расцепила их.

Он что, пришел ко мне в постель, чтобы не дать раздирать раны ночью?

«Ты плохо спала. Я помог.»

Ответить ему я не успела. Раздался решительный стук в дверь.

Глава 26. Новый учитель

Тьен спрыгнул с постели и лег под стол. Я торопливо набросила халат и затянула пояс. За дверью раздался голос служанки:

— Леди Гемхен, вам письмо!

Я распахнула дверь и приняла из ее морщинистых рук кипенно-белый конверт. Скороговоркой поблагодарила и торопливо захлопнула дверь. Судя по солнцу, до переклички на плацу еще не менее получаса. Кто пишет мне с утра пораньше?

Зевая, я села на свою постель и тщательно осмотрела конверт. Кроме моего имени, выведенным изящным почерком, на нем ничего не было. Восковая печать сказала мне больше. Роза, заключенная в двойной круг. Малый светлый круг эльфийских фамилий. Ли-Ин. Их род не сражался в последней войне с Рибеном. Но корабли, которые пришли забирать остатки войска эльфов с нашей земли, шли под такими флагами.

Тьен подошел и тщательно обнюхал письмо.

«Враждебной магии нет,» – сообщил пес.

Я распечатала конверт. Внутри обнаружилась короткая записка и странный медальон в виде медного розового лепестка.

Послание гласило:

«Носи, не снимая. Если  захочешь меня найти, покажи его прислуге в «Золотом коне» или страже герцога Бейтана. Будь осторожна.

Люйлен Ли-Ин.»

Я тщательно осмотрела медальон и сделала пару пассов, пытаясь определить наличие в нем магии. На Светлую он не отреагировал, и я сделала вывод, что артефакт эльфийский. Плохо. Не ясно, как он будет  сочетаться с моим некромантским даром. Тьен ткнулся в медный лепесток носом и фыркнул:

«Сильная магия. Тебе не враждебна. Бери.»

— Возможно, она помешает некромантии, – покачала я головой.

«Некромантии уже мешает золотая искра. Вспомни, что было вчера.»

Я вынуждена была с ним согласиться. Конфликт двух видов магии вызывал такую боль, что о сражении не могло быть и речи. И пробуждение ни одной магии я не могу контролировать. Как только меня ранят в бою, проснется некромантия. Почему пробудилась эльфийская магия, знают только духи предков.

Тьен толкнул меня мордой. В голове снова зазвучал голос пса:

«На перекличку опоздаешь. Одевайся.»

Я покосилась на него и саркастично сказала:

— Спи, одевайся... Тебя ко мне охранником приставили, или нянькой?

«Одно другому не мешает.»

Он распахнул пасть в своей собачьей ухмылке. Обаятельный, гад... Даже с демоническими зелеными глазами.

— Сгинь или отвернись.

Пес послушался. Я торопливо натянула брюки, рубашку и корсаж,выскочила из комнаты и захлопнула дверь. Затем добежала до ванной, наскоро умылась над тазом и помчалась вниз. У лестницы я услышала тихие голоса своих товарищей. Это заставило меня замедлить шаг. Я подкралась к выходу со своего этажа и начала разбирать слова.

— ...катана эта, – говорил Шон. – Странно все.

— Возможно, это помогает ей справиться с безумием? – тихо ответил ему Винсент. – Она увлечена той книгой о Рибене, которую я ей подарил.

В голосе моего братца слышалось сомнение:

— Возможно. Я, конечно, рад, что она ведет себя здесь